— Этот жезл не только превращается в змея, — продолжал пророк, — он символ, знак власти над душами. Господь выбрал меня, чтобы я освободил свой народ.

В этот момент в комнату быстро вошла Сепфора, подслушивавшая под дверью, подбежала к Моисею и, пав на колени, взволнованно проговорила:

— Очнись, Моисей! О каком кусте ты говорил? Какие язвы ты исцеляешь? Какую воду собираешься превращать в кровь? Ты сорок лет пас стада моего отца и никогда не говорил о своих соплеменниках. Я думала, ты забыл о них.

Моисей никогда не видел свою жену такой встревоженной и растерянной.

— Супруг мой и господин, — дрогнувшим голосом продолжала Сепфора, — подумай о семье. Неужели ты хочешь бросить все, чтобы уподобиться чародеям, которые выдувают из уст пламя на базарных площадях?

Моисей кинул жезл на ковер, тот вновь превратился в змея и угрожающе зашипел.

— И что ты хочешь этим доказать? — заплакала Сепфора.

Змей подполз к жене Моисея, поднял голову и укусил ее за ногу. Сепфора стала синеть и закатывать глаза.

— Моисей, она умирает! — закричал Рагуил.

Пророк схватил змея за хвост, снова превратив в жезл.

Затем наложил ладонь на укус.

Сепфора открыла глаза, удивленно осмотрела помещение и тяжело вздохнула.

— Что это было? — спросила она. — Зачем ты держишь мою ногу?

Моисей отнял руку от раны — та исчезла.

— Это знак Господа, — сказал он. — Надеюсь, теперь ты мне веришь.

— Тебе надо идти с мужем, дочь моя, — Рагуил задумчиво посмотрел на Сепфору. — Я хорошо знаю Моисея. Он — человек упорный. Если поставил перед собой цель, обязательно ее достигнет. Тем более если ему помогает могущественный Бог Израиля!

В дорогу Моисей и его семья отправились ранним утром. Теплые вещи и еда были нагружены на ослов, которые обреченно брели по красной земле Мадиама.

Неожиданно в дороге Моисей сильно занемог. Он покрылся потом, его прошиб сильнейший жар. Сепфора укрыла его теплыми накидками и напоила горячим вином, однако это не помогало.

— Господь наказывает меня за то, что мы не сделали сынам своим обрезания.

— Я сделаю это сама, — сказала жена Моисея.

Она обрезала Гирсама и Елиезера, и Бог смилостивился над Моисеем, дав ему побороть недуг.

В пустыне на пути в египетскую землю Моисей, Сепфора и их сыновья встретили Аарона, который шествовал им навстречу, повинуясь Господу, повелевшему старшему брату идти навстречу младшему. Они не виделись много лет. Аарону к тому времени исполнилось восемьдесят три, его давно не привлекали к труду, и он мог спокойно, не обратив на себя внимания египтян, покинуть пределы страны.

Братья облобызались, а Сепфора достала из котомки хлеб, баранину, соленый сыр, кувшин вина и разложила трапезу на траве.

Гирсам и Елиезер улеглись неподалеку и уснули.

— Ну, брат, расскажи, как живется в земле Египетской, — попросил Моисей, когда мужчины возлегли у яств.

— Все по-прежнему, — с горечью сказал Аарон. — Народ живет с каждым днем тяжелее. Непосильные работы быстро сводят в могилы или делают калеками наших мужчин. Но самое ужасное, что наши дети забывают Господа, и, страшно подумать, через два-три поколения евреи станут такими же язычниками, как египтяне.

Моисей разлил вино по чашам, братья выпили и закусили терпкий напиток сушеной бараниной, смоченной в чесночном соусе.

— Предвечный говорил со мной, — сказал Моисей брату. — В это трудно поверить, но это так. Он велел мне идти в Египет и освободить евреев.

Аарон застыл с куском сыра в руке.

— Ты шутишь, Моисей, — наконец выговорил он.

— Да, это звучит странно, я знаю. Я косноязычен и давно не был в Египте…

— …Я не хотел тебя обидеть, — перебил Аарон.

— Но Он выбрал меня, — продолжал Моисей, — и приказал тебе, Аарон, быть моими устами. Освобождение евреев — не только моя цель, но и твоя. Недаром Господь назвал твое имя. Он знает, что ты умеешь убеждать. Без тебя мне не справиться. Нам покровительствует Предвечный, Он на нашей стороне и на стороне нашего народа.

И пророк подробно рассказал старшему брату о своей встрече с Предвечным.

— Я выполню то, что повелевает Господь, — после долгого молчания отозвался Аарон.

…Когда братья тронулись в путь, Сепфора подошла к Моисею и, опустив глаза, тихо сказала:

— Может, ты ошибся, Моисей, и Господь отпустит тебя домой? Освободить евреев сможет твой брат. Ты — косноязычен, он — красноречив. Ты всю жизнь прожил вдали от Египта, он знает евреев и их жизнь. Он лучше тебя сумеет исполнить Божью волю.

— Все решено, Сепфора, — устало протянул Моисей. — Если хочешь, иди обратно. Я тебя не держу.

Аарон при виде плачущей Сепфоры тяжело вздохнул и отвернулся.

— Это бремя — мое, — продолжал Моисей. — Я не молод и, как любой старик, хочу дожить свой век спокойно. Но Господь призывает именно меня.

— Я иду с тобой. Раз уж Он выбрал тебя, значит, у Него были на то причины.

Оказавшись с семьей в Египте, Моисей расположился в нашем доме. Аарон предоставил ему лучшую комнату, а мы, дети, перешли в бабушкину спальню.

Пророк общался только с Аароном. Они вели долгие беседы, а однажды утром надели нарядные одежды и отправились на встречу со старейшинами, самыми уважаемыми в еврейской общине людьми.

Вечером за ужином Аарон пересказал родственникам содержание этого разговора.

Вначале он обратился к почтенным мужам со страстной речью.

— Народ теряет свою самобытность, сыны Израиля превращаются в язычников и в скором времени могут забыть язык, обычаи и Бога, — восклицал мой дед, воздевая руки к небу. — Если мы не выйдем из рабства, будущие поколения евреев растворятся среди других племен.

Однако большинство из старейшин встретили эти слова весьма сдержанно.

— Да, ты прав, мы сами много раз думали об этом, — отвечали евреи на его призыв. — Но на стороне египтян — сила. У фараона огромная и отлично обученная армия, масса надзирателей, приставов, соглядатаев. Не безумие ли говорить о выходе из рабства? Восстание обречено на провал. Вправе ли мы принять на себя такую страшную ответственность за судьбу народа?

— Египтяне унижают нас, — произнес Моисей, молча выслушав возражения старейшин, — изнуряют непосильным трудом. Евреи становятся рабами не только телом, но и, что самое опасное, душой; многие из них уже смирились со своим жалким положением, относятся к нему, как к должному. Они перестали замечать свое рабство и мечтать о свободе, что и есть подлинное рабство. Это пугает меня больше всего! Евреи могут окончательно забыть о том, что они самостоятельный народ, и уверовать в то, что смысл их существования — гнуть спину на чужаков.