Не в силах противиться искушению, я открываю шкатулку и беру верхнюю фотографию. Этот снимок «Полароидом» сделала очень любезная акушерка в день его рождения. Здесь он просто крошечный розовый комочек, которого едва видно из-под белого больничного одеяла. На фото руки мои застыли в неуклюжем жесте новоиспеченной мамаши, изможденной родами, но утопающей в любви. Все было так стремительно, так пугающе и так не похоже на то, как об этом пишут в книгах, которые я буквально глотала в период беременности, но любовь к своему ребенку, которую я должна была ощутить, не задержалась и на миг. Внезапно мне становится трудно дышать, я кладу снимок обратно в шкатулку и сую ее в вещевой мешок.

Смерть Джейкоба кричит и взывает ко мне с первых страниц газет из палисадника перед гаражом, который я прохожу, из магазинчика на углу, из очереди на автобусной остановке, где я стою так, будто не отличаюсь от всех остальных. Как будто я не сбегаю отсюда.

Все говорят об этой катастрофе. Как такое могло случиться? Кто мог это сделать? Каждый подъехавший к остановке автобус приносит очередные новости, и над головами пассажиров волнами прокатываются обрывки сплетен, от которых мне никак не убежать.

— Это была черная машина…

— Машина была красная…

— Полиция вот-вот арестует виновного…

— У полиции нет никаких зацепок…

Рядом со мной сидит женщина. Она открывает газету, и возникает ощущение, будто кто-то сдавил мне грудь. На меня смотрит лицо Джейкоба. Его глаза упрекают меня в том, что я не уберегла его, что позволила ему умереть. Я заставляю себя не отводить взгляда, и к горлу подкатывает тугой комок. Перед глазами все расплывается, и я уже не могу прочесть слова, но мне это и не нужно: различные варианты этой статьи я видела в каждой газете, мимо которой проходила сегодня. Высказывания ошеломленных школьных учителей, записки на букетах цветов у края дороги, расследование — открытое, а затем отложенное. На втором снимке венок из желтых хризантем на немыслимо маленьком гробике. Женщина сокрушенно охает и говорит — себе, как мне кажется, но, возможно, она чувствует, что я тоже смотрю на это:

— Ужасно, не правда ли? Да еще и перед самым Рождеством.

Я молчу.

— И сразу уехал, даже не остановился. — Она снова вздыхает. — Причем заметьте, — продолжает она, — мальчику всего пять лет. Ну какая мать может позволить ребенку в таком возрасте самому переходить дорогу?

Я не могу сдержаться, всхлипываю и начинаю плакать. Горячие слезы сами собой льются по моим щекам на салфетку, осторожно засунутую мне в руку.

— Бедняжка… — говорит женщина, как будто успокаивает малое дитя. Непонятно, кого она при этом имеет в виду, Джейкоба или меня. — Вы просто не можете себе такое представить, верно?

Но я-то как раз могу. И мне хочется сказать ей, что, какими бы она ни представляла эти ощущения, на самом деле все в тысячу раз хуже. Она находит для меня еще одну бумажную салфетку, смятую, но чистую, и переворачивает страницу газеты, чтобы почитать, как в Клифтоне зажигают рождественскую иллюминацию.

Я никогда не думала, что сбегу. Никогда не думала, что мне это будет необходимо.

3

Рей поднялся на четвертый этаж, где напряженный ритм полицейского участка в режиме «двадцать четыре часа/семь дней в неделю» сменялся спокойными офисами отдела криминальных расследований, с ковровыми дорожками на полу и рабочими часами с девяти до семнадцати. Больше всего ему здесь нравилось по вечерам, когда можно было без помех поработать с никогда не иссякающей стопкой файлов на рабочем столе. Через просторный зал со свободной планировкой он прошел в угол, где перегородками был отгорожен кабинет ДИ.

— Как прошло совещание?

Неожиданно прозвучавший в тишине голос заставил его вздрогнуть. Обернувшись, он увидел Кейт, которая сидела за своим рабочим столом.

— Как вы знаете, я раньше работала в четвертой бригаде. Надеюсь, они хотя бы делали вид, что им интересно. — Она зевнула.

— Все было хорошо, — ответил Рей. — Они неплохая команда, и это, по крайней мере, освежило их восприятие.

Рею удалось сохранить вопрос о ДТП с бегством виновника с места происшествия в повестке дня совещаний в течение недели, но затем его, как и должно было в конце концов произойти, оттеснили другие текущие дела. Он изо всех сил старался достучаться до каждой дежурной смены, чтобы напомнить им, что они по-прежнему нуждаются в их помощи.

Он выразительно постучал пальцем по часам на руке.

— А ты что тут делаешь в такое время?

— Изучаю ответную реакцию на обращения в прессе, — сказала она, проведя большим пальцем по торцу стопки компьютерных распечаток. — Но толку от всего этого немного.

— Ничего заслуживающего внимания?

— Ноль, — ответила Кейт. — Замечено несколько машин, водители которых ехали неуверенно, есть одно самодовольное рассуждение насчет невнимательности безответственных родителей и обычный ворох заявлений от всяких психов и чокнутых, включая типа, предсказывающего Второе пришествие. — Она вздохнула. — Необходимо сделать перерыв — нужно за что-то зацепиться, чтобы ситуация сдвинулась с места.

— Я понимаю, что это унылое занятие, — сказал Рей, — но не бросай его, все обязательно произойдет. Так всегда бывает.

Кейт застонала и отодвинулась в кресле от горы бумаг на столе.

— Непохоже, чтобы Бог наградил меня терпением.

— Мне знакомо это чувство. — Рей присел на край стола. — Это как раз муторная часть расследования — та, которую не показывают по телевидению. — При виде страдальческого выражения на ее лице он усмехнулся. — Но результаты того стоят. Только подумай: среди всего этого вороха бумаг может лежать ключ к раскрытию дела.

Кейт с сомнением перевела взгляд на стол, и Рей расхохотался.

— Держись, сейчас сделаю тебе чашку чая и помогу.

Они тщательно просмотрели каждый печатный листок, но не нашли даже намека на информацию, на которую рассчитывал Рей.

— Ладно, по крайней мере, можно вычеркнуть еще один пункт из списка того, что нужно сделать, — сказал он. — Спасибо, что задержалась и проработала все это.

— Думаете, мы найдем водителя?

Рей решительно кивнул.

— Мы обязаны в это верить, иначе как кто-то еще сможет верить в нас? Через меня прошли сотни дел, не все из них я раскрыл — это в принципе невозможно! — но я всегда был убежден, что ответ рядом, прямо за углом.

— Стампи сказал, что вы дали команду выступить с обращением по телевидению в программе «Краймуотч».

— Да. Это стандартная практика для ДТП, когда виновник исчезает с места события, особенно если в этом как-то участвует ребенок. Но боюсь, что в результате вот этого будет намного больше. — Он указал на кипу бумаги, пригодной только в машинку для уничтожения документов.