Поводами для конфликтов снабжала и политика. Формально оба брата примкнули к нацистскому движению: они неизменно подписывали свои письма обязательным «Хайль Гитлер», оба вступили в Национал-социалистический механизированный корпус (НСКК), основанный в 1931 году и бывший поначалу подразделением СА (штурмовых отрядов). И все же они не были увлечены этим в одинаковой степени. В то время как Рудольф некритично поддерживал режим, Ади имел по некоторым вопросам собственные взгляды.

Например, одного сотрудника фирмы, Ганса Зенгера, Ади взял под свою защиту. После строптивой выходки Ганса во время визита в Херцогенаурах в 1937 году обер-штурмбаннфюрера его исключили из гитлерюгенда, и Адольфа Дасслера принуждали уволить Зенгера. Но Ади этого не сделал. «Ади Дасслер воспрепятствовал моему увольнению, – вспоминает Зенгер. – Он знал, что меня в таком случае, по всей вероятности, отправили бы на фронт».

После подобных происшествий между братьями регулярно следовали разбирательства на тему, кто же в фирме главный. Но дальше стало хуже: с началом войны трения между парами переросли в открытую вражду.

После Олимпиады в Берлине благодаря любви нацистов к спорту бизнес братьев совершил колоссальный прорыв. К 1939 году годовой оборот достиг сенсационных 200 000 пар. Но когда правительство с началом Второй мировой войны переместило свои приоритеты на поле боя, «белая полоса» производителей кроссовок закончилась.

Сложности начались 28 августа 1939 года, когда правительство Гитлера ввело карточную систему на все важные товары. С этого момента обувь стала относиться к продукции, которую можно получить только по талону, и братья Дасслеры вынуждены были скорректировать производственный процесс с учетом этого обстоятельства. Пока национал-социалисты решали организационные вопросы, связанные с переходом к «новому порядку», продажи полностью прекратились. Вскоре Дасслеры получили указание наполовину сократить количество персонала и выпускаемой продукции.

После реорганизации экономики немецкая обувная индустрия целиком была передана в подчинение государственному комитету по коже (die Reichswirtschaftsgruppe für Leder). Чиновники в Берлине составляли детальные диаграммы и полугодичные инструкции для обувного производства всей страны – там было четко установлено, какая доля отводится армейским сапогам и другой военной обуви. Кроссовки в планах нацистских ведомств не были предусмотрены.

Власти ломали над этим вопросом голову несколько месяцев, а затем, в конце 1939 года, распорядились о закрытии предприятия Дасслеров на следующий год. Решение, правда, вскоре было отменено, ведь правительство нуждалось хотя бы в одной фабрике, производящей спортивную обувь. Наконец фирма получила разрешение на изготовление 6000 пар в месяц.

7 августа 1940 года Ади получил от вермахта письмо, чего уже давно опасался. От него требовалось в начале декабря приступить к обучению на радиста в тринадцатом полку связи в Бухенбюле под Нюрнбергом. Среди призывников были и Кристоф Целяйн – один из ближайших друзей братьев Дасслеров, и оба сына их сестры Мари.

В отличие от обоих своих племянников, Ади вскоре был освобожден от воинской обязанности. 28 февраля 1941 года в чине офицера, всего после трех месяцев службы, он получил бронь. Видимо, он смог убедить чиновников, что его технические познания незаменимы на производстве. Между тем выпуск спортивной обуви был строго регламентирован и ограничен теми наименованиями, которые выбрали нацисты. В письме деловому партнеру Дасслеры объясняли, что их ассортимент состоит на 80 процентов из гимнастической обуви, на 15 – из футбольных бутс и на 5 – из шиповок для бега. Правительственные предписания также подразумевали, что торговцы должны делать заказы по этим трем категориям в точно таком же соотношении. Как и прежде, в каталоге были представлены шиповки «Вайцер», а ассортимент футбольных бутс был расширен моделями с такими названиями, как «Кампф» и «Блиц».

Пока немецкие солдаты опустошали Европу, жизнь в провинциальном Херцогенаурахе текла почти что в привычном русле. Дасслеры, как и их соседи в то время, для собственного стола разбили в саду овощные грядки. Кете также держала кур и несколько свиней. После того как Ади снова оказался дома, жизнь семьи, включавшей теперь кроме старших, Инге и Хорста, также Карин и Бригитту, стала напоминать идиллию. По воскресеньям они встречались с друзьями за продолжительным завтраком или организовывали пикники на берегах Аураха.

В течение войны ведомства закрывали все больше маленьких фабрик и концентрировали производство на нескольких больших предприятиях. Хотя компания Gebrüder Dassler была небольшой, ей снова и снова удавалось избежать закрытия. В то время как бюрократы в Берлине принудительно консервировали производство сотен фирм, Дасслерам разрешили удвоить месячную норму выпуска. Но так как все больше мужчин забирали на фронт, в компании ощущалась серьезная нехватка персонала. Чтобы иметь возможность выполнять заказы, Ади Дасслер запросил в октябре 1942 года пять русских военнопленных.

Между тем и жители немецких городов почувствовали дыхание войны вследствие серьезных бомбардировок. В Херцогенаурахе люди дрожали от страха две ночи подряд в своих погребах, пока в небе кружила бомбардировочная эскадрилья, оставившая в руинах Нюрнберг и Вюрцбург. Сам городок остался в целом нетронут, но пять человек погибли от осколков снарядов. Открытие Восточного фронта в июне 1941 года имело гораздо бо́льшие последствия для жителей города.

Военная атмосфера оставила свой след и в семье Дасслеров. Главным виновником раздоров был Рудольф. Его сестра Мари, к примеру, была просто раздавлена, когда он отказался устроить на фирму двух ее сыновей. «Рудольф отклонял все ее просьбы. Он полагал, что на предприятии уже достаточно семейных проблем, – вспоминает его свояченица Бетти. – Он мог быть невероятно грубым и упрямым».

Фриц, старший из трех братьев, обычно вставал на сторону Рудольфа. Он руководил в старом фамильном доме на Ам Хинтерграбен фабрикой по пошиву кожаных штанов, ныне обязанной производить сухарные сумки для немецких солдат. Фриц тоже был убежденным нацистом, он с гордостью носил на лацкане партийный значок со свастикой. Хотя в начале войны он и сотрудничал с братьями, чтобы защитить некоторых своих служащих, в дальнейшем их отношения с Ади испортились.

Фриц, к примеру, не замедлил командировать молодую Марию Планер на место помощницы ПВО люфтваффе. С 1938 года она шила у него на фабрике, а до этого четыре года работала у братьев Дасслеров. Ади принял близко к сердцу новость о том, что Мария потеряет рабочее место на кожевенной фабрике. «Он считал, что Фриц повел себя непорядочно, потому что оба моих брата уже были на фронте», – вспоминает Мария Плонер. Ади Дасслер взял ее в свою фирму, где она без риска могла работать до конца войны. Он также уберег и отца Марии, Якоба Плонера, известного в городе коммуниста, приняв его на работу.

Раннее освобождение Ади от военной службы тоже вызывало недовольство. Создавалось впечатление, что именно младший брат незаменим в управляющем дуэте, и это раздражало Рудольфа и Фридль. Они внушили себе, что Ади, под дурным влиянием Кете, собирается избавиться от них. Растущее напряжение вылилось, наконец, в серьезную ссору, и подозрения Рудольфа приобрели совершенно параноидальный характер.