в стране, где мысли о том, что же он хочет увидеть в её будущем? Год президентского молчания объясняли тем, что президент должен осмотреться, притереться сидячим местом к креслу, как говорится, акклиматизироваться. Ладно, год протерпели, а молчанка не кончилась.

Народ российский действительно славится по всему миру своим долготерпением. Уж и женщин наших молодых толпами за границу в сексуальное рабство отправляют. А когда-то в древности их только силой оружия полонить татарам да туркам удавалось. Детей нарасхват в заграничные семьи продают потоком. Хотя у самих численность населения падает катастрофически. Хлеб, мясо и кур закупаем за границей, позволяя собственному крестьянину голодать при пустых пахотных землях, которые нечем сегодня обрабатывать, или они уже закуплены, как в Саратовской области, землемагнатами, не собирающимся производить хлеб. Давят русского человека, чтобы совсем он на колени стал. И он терпит, а президент молчит.

Недавно сорока принесла мне на хвосте и шепнула на ушко новость, что де осенью грядут большие перемены в правительстве России, и что де у парламента силушки поубавится существенно, дабы правительство могло ещё свободнее быть и раскованнее, чем даже сейчас. А то, видите ли, неугомонные коммунисты объявили себя и аграриев единственными защитниками народа и не пустили несчастного Грефа, возмечтавшего продать русскую землю зарубежным магнатам, на трибуну государственной думы. Он, правда, не растерялся и высказался-таки из государственной ложи, куда парламентёров на дух не допустили. Его не смутило то, что за окнами зала, где он произносил крамольные слова о незначительности акта превращения крестьян в батраков, бушевала толпа, выплеснувшая свой гнев пикетчиков на Охотный Ряд, перекрыв движение по проспекту.

Там шла уже борьба с милицией. Омоновцы в бронежилетах и со щитами пока ещё в действия не вступали, ожидая команды в автобусах. Офицеры с большими и малыми звёздами на погонах, сцепив руки, пытались выжать возмущённых предательской политикой правительства людей на тротуары, и только вмешательство депутатов Госдумы, среди которых были известные лидеры Зюганов, Харитонов, Куваев, Лукьянов, Лигачёв, Шандыбин и другие остановило действия представителей властных структур города. Много часов бушевали люди на виду у всего народа. Десятки телеоператоров снимали своими большими и малыми объективами молодых и старых людей, требующих не позволять распродажу земли, но почти ничего из этого не показывали по телеканалам, как всегда. В этом особенность нынешней демократии. Она теперь для властьимущих денежных мешков, а не для народа.

Греф успокаивает, а Немцов и Хакамада идолопоклонно поддакивают, что, мол, говоря о продаже земли, речь-то сегодня, по крайней мере, идёт о каких-то двух, ну пяти-семи процентах земли, которые для начала можно будет продавать, об остальных процентах речь ещё далеко впереди. А люди в стране бушуют. Им, оказывается, вообще не хочется отдавать ни пяди своей земли и никому в личную собственность. Вот ведь оказия какая. Ну, никак не хотят люди становиться рабами и работать на дядю, сидящего в столичном ли граде Москве или живущим на улицах Лондона. Проправительственная партия в лице смеющегося в глаза Немцова заявляет: «Какие же вы глупые! Ну, если и продадим землю, то ведь никто же не увезёт её с собой в мешке в другие страны. Чего это вы всполошились?» А позвольте спросить, господа нехорошие, куда денежки с этой землицы поплывут, когда её купят, а? Не туда ли, куда пошли деньги от наших нефти, газа, алмазов, спиленного леса, заводов и фабрик, других природных богатств и людского труда, к которым присосались иностранные инвесторы, высосавшие из страны так много, что теперь и долги платить нечем? О каком грядущем благополучии может идти речь, когда люди горько восклицают: «Не до жиру. Быть бы живу».

Мне могут возразить, сказав, что я лишь писатель, а не экономист, и потому не смыслю в экономической политике государства. Пусть так, но вот сегодня, буквально только что я получил письмо от своего брата доктора экономических наук, пол-жизни посвятившего вопросам сельскохозяйственной экономики. Нет, он не давал мне никаких показателей, длинных столбиков цифр и сложных расчётов. Он писал мне как брату о том, что поехал в одно из крымских сёл отдохнуть от городской суеты и половить рыбку. Сразу успокою злорадствующих по поводу отдыха интеллигенции. Брат отдыхал у друзей и в лучший день поймал на удочку трёх карпов, чему был очень рад. Но, скромно отдыхая в своё удовольствие не в Пицунде или на Канарах, а в простой бывшей советской деревне, он не мог не видеть её жизни, о которой мне и написал с горечью строки, которые я цитирую дословно:

«…колхоз стал коллективным самостоятельным предприятием, обанкротился, затем его вывел из банкротства его же бывший главный агроном, сменивший бывшего председателя, и теперь это предприятие стало частным, но бывшие колхозники ещё толком не знают, являются ли они тоже владельцами, как их председатель, или только его наёмными работниками. Им распаевали земли, т. е. выделили по 2 га на нос, но ещё не известно, какой участок кому принадлежит и какой им придётся платить налог за землю и не лучше ли её сразу продать. Зарплату им не платят давно, но выдают продуктами по цене выше рыночной. Однако отказываться не приходится, поскольку денег для того, чтобы покупать на рынке, у них нет. Посетил я там частную свиноферму и колхозный коровник. Это фундаментальные железобетонные достаточно чистые внутри строения. Коровник был механизированным, но из-за отсутствия средств полностью перешёл на ручную дойку, кормление и уборку. Это стало дешевле, чем тратить солярку и электричество. Стадо сократилось почти в три раза по сравнению с доперестроечным временем, удои – в два раза из-за ухудшенного кормления. Свинарник же впечатлял огромными тушами откормленных свиней. Частник не скупится на самые лучшие корма. По соседству стояли несколько деревянных сараев, куда меня не водили, т. к. там свиньи колхозные в запущенном состоянии. Хозяин дома, где мы остановились, работает в коровнике главным механизатором. Он выписал на своей же ферме в счёт неполучаемой зарплаты 100 л. молока по 60 коп. (по такой цене продают и сторонним оптовым покупателям, приезжающим с молоковозами), отвёз его на свиноферму, а взамен получил корм для своего поросёнка, которого выращивает дома. Такой вот расклад. Председатель их предприятия предлагает сдавать свои земельные паи ему, а он будет расплачиваться продуктами. Понятно, что будет элементарный дурёж. Я предложил им объединить свои паи с семьёй сына, который имеет свой собственный колёсный трактор, и на получившихся 10 гектарах организовать ферму, скажем, зерновую, или даже клубничную. Но для этого нужен стартовый капитал, который, если брать под существующий банковский кредит, то запросто можно