Совершенно смутившись, Сильвия закивала в знак того, что постарается запомнить наставления миссис Бутл. Тем временем они подошли к парадному крыльцу, украшенному фронтоном, с двумя белыми колоннами.

Миссис Бутл дернула за шнурок, и где-то далеко в глубине дома раздался требовательный звон колокольчика. Прошло несколько мгновений, и за дверью послышались шаги.

Дверь открыла совсем еще молодая горничная. У нее было испуганное лицо, а кружевной чепец съехал набок.

– О миссис Бутл! – воскликнула она, увидев, кто пришел.

– Ожидаете меня? – откликнулась миссис Бутл, проходя вперед. Холл был довольно большой, с лестницей, ведущей к площадке с балконом, на которую выходили двери нескольких спален. Когда они вошли в дом, одна из этих дверей открылась, и выглянул человек. Увидев, кто пожаловал, он изменился в лице и, тихо закрыв за собой дверь, быстро вышел на площадку.

– Миссис Бутл, наконец-то.

– Добрый вечер, доктор, – ответила миссис Бутл веселым, бодрым голосом. – Вы хотели меня видеть?

Доктор Доусон спустился по ступенькам.

– Хотел видеть! Да я весь день посылал за вами людей. Где, черт возьми, вы прятались? В городе не осталось ни одного места, где бы вас ни искали, включая самые известные кабаки.

Снимая свои черные перчатки, миссис Бутл взглянула на доктора тем безропотно терпеливым взглядом, каким любящие матери, должно быть, смотрят на своих умственно отсталых детей.

– Разве вы забыли, что сегодня днем я обряжала миссис Уэйс?

– О Господи! – воскликнул доктор. – Так вот где вы были! Какой же я рассеянный. Обо всем подумал, но только не о миссис Уэйс.

– Так вот. Я была именно там, – еще раз повторила миссис Бутл. – А в чем, собственно, дело? Что за срочность, могу я узнать?

– Конечно же, сегодня утром я говорил вам о том, что миссис Кэнингэм плоха. Так вот, примерно в полдень ей стало хуже. Ее прислуга – эта истеричка – примчалась ко мне в таком состоянии! Она даже не удосужилась надеть шляпку и пальто. Правда, ее волнение можно объяснить. У миссис Кэнингэм пошла кровь горлом. Я отправил сегодня утром телеграмму с тем, чтобы прислали сиделку, но вряд ли она прибудет раньше завтрашнего дня. Между нами говоря, – он понизил голос, – я не думаю, что бедняжка столько протянет. Я, конечно же, хотел сообщить родственникам, но, поверите ли, она не назвала мне ни одного имени и попросила лишь позвать вас, миссис Бутл.

– Я это предвидела, – промолвила миссис Бутл, явно очень довольная услышанным. – Я знаю, что не дает покоя этой бедной душе, и думаю, что помогу ей успокоиться. Сейчас же пойду к ней. А ты, дорогая, подожди здесь, – сказала она, обращаясь к Сильвии.

Миссис Бутл пошла вверх по лестнице, а Сильвия и доктор, оставшись одни, посмотрели друг на друга с некоторым смущением.

– Я пришла, потому что… – начала, было, Сильвия, но доктор прервал ее объяснения:

– Я очень рад видеть вас, мисс Уэйс. Очень хорошо, что вы наконец-то вышли на улицу, и хоть немного подышали свежим воздухом. Вы так долго сидели взаперти. Вы, наверное, уедете из Пулбрука теперь, когда ваша матушка… – Он запнулся, как будто подыскивая подходящее слово.

– Я еще не знаю, – ответила Сильвия.

Доктор Доусон ничего не сказал, а девушка неожиданно поняла, как, в сущности, мало знает о себе и своем будущем. Ей очень даже нравился доктор Доусон, хотя иногда она чувствовала раздражение оттого, что он не мог избавить ее мать ни от боли, ни от жизни, которая стала ей настолько в тягость. Теперь она вдруг отчетливо осознала, что перед ней усталый стареющий человек, у которого не ахти какие познания в медицине. Его пиджак был в пятнах и протерся на обшлагах; плохо отутюженные брюки отвисли на коленях; белье не очень свежее, к тому же он не очень тщательно выбрился. Неожиданно острое чувство жалости к этому человеку пронзило Сильвию. У нее было такое ощущение, что он и сам осознает свою полную неспособность справиться с болезнью миссис Кэнингэм.

– Смерть – это такое потрясение, – промолвила Сильвия, понимая, что говорит банальность, но чувствуя, что что-то надо сказать.

Доктор Доусон вздохнул и, как будто сделав усилие над собой, постарался поддержать разговор.

– У вас есть родственники, которые будут заботиться о вас, мисс Уэйс? – спросил он.

– Мой дядя должен приехать завтра, точно не знаю когда, – ответила девушка. – И я уверена, доктор, что он оплатит все счета.

Сильвия произнесла это, абсолютно сконфузившись. Доктор Доусон улыбнулся ей в ответ.

– Мисс Уэйс, я вовсе не думал о деньгах, когда оказывал вашей матушке те небольшие услуги. Я знаю, в каких обстоятельствах вы жили, и уверяю, я приму это во внимание, когда предъявлю вам более чем скромный счет.

– Спасибо, – тихо произнесла Сильвия, смущенная такой щедростью и сознанием того, что не сможет отказаться.

В следующий момент миссис Бутл вышла на площадку.

– Не могла бы ты подняться? И вы доктор тоже.

Сильвия и доктор Доусон рука об руку поднялись наверх и, когда дошли до площадки, миссис Бутл шепотом сказала:

– Прошу вас, дайте ей какое-нибудь лекарство. Бедняжка еще многое хочет сказать перед тем, как уйти навсегда.

Доктор Доусон взглянул с некоторым сомнением.

Миссис Бутл задала ему еще один вопрос таким тихим голосом, что Сильвия ничего не расслышала. Казалось, он все еще колебался, но затем сказал:

– Теперь уже не повредит, я полагаю.

Миссис Бутл сопроводила их в спальню. Это была большая комната, и Сильвии она показалась просто невероятно шикарной. За решеткой камина горел огонь, а окна были завешаны шторами из нежного розового дамаста. Миссис Кэнингэм, обложенная подушками, лежала на широкой кровати, застеленной кружевным покрывалом. Сильвии сразу же бросилось в глаза то, что она очень красива, но когда девушка приблизилась, то заметила, какое у больной изможденное лицо. Резко выступающие скулы обтянуты желтой, похожей на пергамент, кожей. А шея такая тонкая, что вряд ли уже в состоянии была удержать голову с копной вьющихся волос, разметавшихся по подушке.

Миссис Бутл подошла к кровати и вытерла губы миссис Кэнингэм батистовым носовым платком.

– Это мисс Уэйс, мадам, о которой я вам говорила, – сказала она. – Вы просили меня найти кого-нибудь надежного. Она – девушка благоразумная. Настоящая леди. Лучшей кандидатуры, мне не сыскать.

Миссис Кэнингэм посмотрела на Сильвию неестественно большими темно-карими глазами.

– Подойди поближе, дорогая, – обратилась миссис Бутл к Сильвии, подталкивая ее к кровати. – Она слишком слаба, чтобы говорить громко.

Сильвия, послушно приблизилась к больной и напряженно застыла. Следя за тем, как глаза миссис Кэнингэм изучают ее лицо, девушка почувствовала крепкий терпкий запах духов, которого никогда раньше не ощущала. Это не был запах цветов из оранжереи, расставленных в вазах на нескольких столиках. Этот запах был более экзотическим, волнующим, сладким, и Сильвия почувствовала, как он одурманил ее и вызвал легкое головокружение. Наконец миссис Кэнингэм заговорила тихим, чуть громче шепота голосом.