Это были парадные залы. И мелкие сошки вроде меня могли насладиться их парадным великолепием, только разнося подносы с закусками. Сейчас обширное VIP-пространство было пустым, но при желании могло вместить человек двести, не меньше. Взгляд скользил по аркам, пилонам – и имелся в виду вовсе не шест для стриптиза, а древнеегипетская колонна, по статуям черного мрамора, изображавшим, казалось, весь известный древнеегипетский пантеон. Я увидела Гора, Озириса, кошкоголовую Бастет, повелителя «того света» Анубиса, какую-то тетку, косплеющую в беременного бегемота и, скорее всего, считавшуюся покровительницей рожениц. Нет, я, конечно, девушка начитанная, но не чрезмерно, поэтому на тот момент имя Таурт мне ни о чем не говорило, и даже крокодильих зубов в ее раскрытой пасти я не заметила.

Рука чесалась, я терла ее о штанину, но липкая гадость не желала оттираться. Понюхала ладонь – пахло медом, и я решила, что вполне потерплю до ближайшего умывальника. Застывший хоровод статуй ослеплял чернотой по контрасту с белым мрамором пола. От ног Бастет едва заметными прожилками начиналась извилистая дорожка, уводящая в другой, смежный зал. И я пошла по ней, чувствуя себя не то Дороти в стране Оз, не то персонажем маньяко-триллера, одной из тех грудастых барышень второго плана, которые ходят в темные подвалы, заброшенные котельные, а потом очень удивляются, когда их таки настигает маньяк, или чудовище, или приведение (нужное подчеркнуть), ну или ожившая мумия, до безобразия макабрическая. К примеру, вот такая, которая лежала в золоченом саркофаге на мраморном столе, прикрытая лишь тонким стеклом. Я склонилась над саркофагом. Бурые бинты были намотаны небрежно, обнажая половину страшного лица, я видела впалую пустую глазницу, пучки ветхих лицевых мышц, челюсть, облепленную иссохшей плотью. Под потолком вспыхнул свет, я оттолкнулась от стекла, оставляя на нем липкий след, и юркнула в нишу за возвышением. В зал кто-то входил. И судя по тому, с какой готовностью зажигались лампы…

Неожиданно закружилась голова. Перед глазами как в замедленной съемке появилось страшное мумифицированное лицо, вот я прикасаюсь к стеклу, прозрачная поверхность дрожит, лицевые мышцы мумии приходят в движение и блестящий черный глаз…

Я тряхнула головой. Нет, показалось. И я еще сильнее вжалась в свой закуток. Если меня сейчас здесь обнаружат, работы я лишусь, это как пить дать. Спина не встретила опоры. Я провалилась в какую-то трубу, печально провожая взглядом удаляющееся пятно света. Лара, черт ее дери, Крофт недоделанная…

Аристарх Евгеньевич

Гость дымил не переставая. И Аристарх, с некоторых пор заботящийся о своем здоровье, внутренне содрогался, вспоминая о вреде пассивного курения. Сегодняшний сеанс в кислородной камере нужно будет увеличить хотя бы минут на пятнадцать. Кто знает, сколько канцерогенов и других вредных веществ осело в его легких за время этой беседы. Пассивное курение, по исследованиям британских ученых, приносит вред больший, чем активное.

Гость усмехнулся в желтые от табака усы и затушил сигарету в услужливо подставленной пепельнице. Сережа, правая рука Аристарха Евгеньевича, страдальчески поднимал брови и бросал на Барина многозначительные взгляды, как бы уговаривая потерпеть еще немножечко. Потому что посетитель, несмотря на общую непрезентабельность, личностью был неоднозначной и, пожалуй, нужной.

Аристарх уже давно делил людей на две категории – тех, кому нужен он сам, Аристарх Баринов, и тех, кто нужен ему. Вторых с возрастом становилось все меньше. Потому что друзья, те самые, которых, в отличие от родственников, мы выбираем сами, остались там, в его бесшабашной, жадной, агрессивной молодости. Сейчас, когда Аристарх Евгеньевич, Арик, как ласково звала его новая любовница Лерочка, собирался разменять шестой десяток, то есть вошел в золотой век каждого мужчины, окружали его либо финансовые партнеры, либо лакеи, ну и такие вот «Лерочки», почти ежегодно заменявшиеся на улучшенные модели. Потому что запросы господина Баринова росли соответственно его благосостоянию, а мужчина определенного уровня не может пользоваться чем-то… некачественным.

Гость пробежал глазами последнюю страницу, захлопнул папку и потянулся за следующей сигаретой:

– Что ж, милостивый государь, ваша проблема мне понятна, – пальцы с плоскими желтоватыми ногтями крутанули колесико зажигалки, – и думаю, в ближайшее время мы сможем ее решить. Финансирование с вашей стороны, конечно, придется увеличить…

– Но позвольте, – встрепенулся Аристарх. – В договоре четко указана сумма.

Гость осклабился, хищно сверкнув белоснежными клыками, и покачал головой:

– Полноте, батенька. Мы тут с вами не в фантики играем. По договору будете своим хмм… работникам платить, в вашем геронтологическом центре. Мы же… хмм… люди независимые, оттого обходимся дороже.

Сережа со своего места пытался подать какой-то знак – подмигивал, хмурил брови. Обслуга у Аристарха была высококлассная, чем он немало гордился. Помощник даже помыслить не мог, чтобы открыть рот без разрешения начальства.

– Ты хочешь что-то сказать, Сергей? – наконец смилостивился хозяин.

Парень кивнул:

– Виктор Иванович, мы беседовали с вашими клиентами, все они отмечают высокое качество вашей работы.

Гость благостно покивал, выпуская из-под усов дым:

– В нашем деле, юноша, главное – безупречная репутация.

– Конечно. Но нам бы хотелось получить от вас что-нибудь… – Сережа сбился, подыскивая правильные слова. – В качестве аванса. Вы меня понимаете?

Аристарх ощутил нечто похожее на умиление. Парнишка отстаивал хозяйские интересы в любой ситуации.

– Конечно, молодой человек, – с хитринкой ответил гость. – Я понял вашу мысль. Давайте закончим сегодняшнюю беседу на мажорной ноте.

Виктор Иванович поднялся с кресла и протянул руку хозяину:

– Позвольте откланяться. Встретимся на вечернем торжестве, сударь мой, и в случае вашего положительного ответа… А впрочем, после поговорим, голуба моя.

Слегка растерянный Аристарх пожал протянутую ладонь. Рукопожатие было крепким и неожиданно весьма болезненным. Жжение распространялось от ладони к кончикам пальцев и становилось нестерпимым.

– Эффект проявится минут через двадцать, – улыбнулся гость. – Вы пока прилягте, с непривычки вам трудно будет стоять на ногах. Молодой человек, проводите меня.

Аристарху Евгеньевичу было так адски больно, что ни думать, ни говорить он не мог, только округлившимися от ужаса глазами смотрел на свою ладонь, на расплывающееся на ней бурое пятно, формой напоминающее кособокого скарабея.

– Идемте, идемте, – поторопил Сережу гость. – С вашим шефом все будет в порядке, не сомневайтесь. В противном случае вы всегда сможете меня найти и призвать к ответу.

Таисия

Это была какая-то вентиляционная шахта, или грузовой отсек самолета, или локация компьютерной игры. Я стояла на четвереньках, почти упираясь спиной в низкий потолок. На стенах, насколько хватало взгляда, инфернально мерцали красные люминесцентные лампочки. «Почему красные? Для кого здесь вообще освещение? Где отверстие, через которое я сюда провалилась?» Мысли тоже мерцали, на несколько страшных мгновений мне показалось, что в том же ритме пульсирует кишка коридора.