– Похоже, святой отец – реально твой папочка. – Хмыкает Сара.

Я снова смотрю на Бьорна, точнее, на его спину. «Это не может быть правдой. Не должно ею быть».

Когда звенит звонок с урока, я срываюсь с места едва ли не первой. Пробегаю меж рядов, зацепив Лену плечом.

– Прости.

Но все равно слышу в спину:

– Эй, ты что, совсем ослепла, придурочная?!

Мне нужно скрыться ото всех хотя бы минут на пять, нужно умыться, нужно побыть наедине с собой. Я опасна для общества, мне нельзя находиться здесь – среди людей. Не нужно видеть всех этих ребят, чтобы не думать о них. Чтобы не явиться к ним во сне.

– Нея! – Сара едва поспевает за мной.

– Что? – Не оборачиваясь.

– Да стой ты! – Просит она. – Погоди! Давай поговорим!

Но в этот момент из-за колонны появляется тень, хватает меня за запястье и рывком увлекает за собой.

– Какого ч… – Я врезаюсь в грудь Бьорна.

Это он держит меня за руку.

– Поехали отсюда. – Шепчет он. – Сейчас.

– Что? Куда?

– Эй, убрал руки! – Рычит на кого-то Сара.

Я поворачиваюсь. Рядом с ней Улле. Подруга пятится от него, не позволяя приближаться.

– Убрал, я сказала!

– Хватит. – Холодно говорит им Бьорн. – Некогда препираться! Нам всем срочно нужно уйти отсюда и поговорить.

– Что случилось? – Спрашиваю я.

– Да никуда я не пойду! – Упирается Сара. – Тем более, с ним. – Презрительно тычет пальцем в Улле.

– Значит, пойдешь со мной. – Хельвин отпускает меня и хватает ее. – Нам нужно спешить!

– Какого хр… – Подруга теряет дар речи от удивления.

Викинг бесцеремонно тащит ее к выходу. Мы с Улле, переглянувшись, бросаемся следом.

Покинув здание гимназии, Бьорн тащит Сару к стоянке. Открывает автомобиль и вталкивает ее на заднее сиденье.

– Ты – с ней. – Указывает он Ульрику.

– Да лучше я сдохну! – Морщится подруга, отодвигаясь, когда Улле садится рядом на заднее сидение.

– Ты и так скоро сдохнешь, если не будешь слушаться. – Говорит ей Хельвин и хлопает дверью. – Нея. – Открывает для меня пассажирскую дверцу.

Я настолько растеряна, что покорно сажусь. Бьорн обходит машину, садится на водительское сидение и заводит мотор.

– Что все это значит? – Требует ответа Сара.

Но он молчит. Улле тоже. Парни выглядят мрачнее тучи.

– Мне кто-нибудь скажет, нет?

Автомобиль срывается с места, и последнее, что я вижу, это лицо Лены Сандберг, стоящей на крыльце и провожающей нас взглядом. Кажется, она еще в большем шоке, чем Сара.

Бьорн напряжен, но ведет машину уверенно. Внедорожник жадно пожирает метры асфальтного покрытия и лишь на крутых поворотах слегка наклоняется, заставляя нас катиться по сидениям в попытке ухватиться за поручни и специальные ручки.

– Эй, можно полегче? – Возмущается подруга. – Ты человека похитил, а не гандбольный мяч!

Я вижу, как Хельвин, стараясь не раздражаться, шумно втягивает носом воздух и сжимает добела пальцы на руле.

– Почему тебе вечно нужно быть такой занозой? – Устало произносит Ульрик.

– А почему тебе так нравится быть козлом? – Парирует она. – Слушай, я же не учу тебя жить, правильно? Вот и ты ко мне не лезь!

– Неужели, ты не можешь потерпеть хотя бы несколько минут?

– Неужели, ты не можешь объяснить мне, какого черта здесь происходит? – Взрывается Сара, отсаживаясь от него так максимально далеко, насколько позволяет ширина сидения. – Мне не нужны проблемы в гимназии! Это вам, богатеньким папенькиным сынкам позволяется все, что угодно в этом заведении, а «грязным каале», знаешь ли, приходится соблюдать всякие правила, чтобы их не пнули под зад!

– Опять ты за свое! – Бросает Улле, отворачиваясь.

– Пожалуйста… – Прошу их я.

Автомобиль влетает в новый поворот, и Бьорн, будто специально, даже не пытается смягчить маневр – вероятно, чтоб отрезвить нас. И мы снова, подчиняясь законам физики, отклоняемся то в одну сторону, то в другую, и пытаемся ухватиться за поручни, съезжая по гладким кожаным сидениям.

– Господи, да я никогда ничего не говорил о твоем происхождении, Сара! – Ульрик снова бросается в спор, как в бой. – Мне вообще не важно, кто ты и откуда! Никогда не было важно!

– О, прекрасно! – Натужно хохочет Сара. – Наверное, именно поэтому ты и отворачивался от меня каждый раз, когда мы сталкивались в коридоре этой гребаной школы? Чтобы не позориться перед своими дружками – чванливыми отпрысками местной знати!

Я покашливаю, напоминая, что некоторые из тех, кого она имеет в виду, сейчас находятся в салоне машины.

– Я не… все совсем не так! – Восклицает Улле.

– Ребята… – стону я, замечая, что Хельвин, тяжело дыша, все сильнее топит педаль газа.

– Конечно, все не так! – Подруга держится за ручку двери, словно за спасательный круг, чтобы на следующем повороте не скользнуть по сидению в сторону Улле. – Почему же ты не поделился с друзьями своим грязным секретом?

– Я думал, ты этого не хочешь. – Ульрик перестает сопротивляться и отпускает поручень.

– Ха-ха! – Гавкает на него Сара и отворачивается.

Я смотрю на них через плечо. Меня уже мутит от этой тряски. Если они не прекратят, Бьорн психанет до такой степени, что угробит всех нас прямо в этой машине.

– Или мне нужно было похвастаться перед всей командой, что у нас с тобой был секс? – Улле нервно хватается за голову и взъерошивает волосы. – Ты же сама не хотела отношений!

– А ты спрашивал? – Не глядя на него, бросает Сара.

Ее голос впервые похож на обиженный писк.

– Да ты даже поговорить со мной об этом не хочешь, как я мог тебя спросить? – Парень резко бьет по спинке моего сидения, и этот удар ощутимым толчком отдается мне в плечо. «Эй, а мне-то за что?» – Посмотри на себя! Ты же психованная! Мы вообще с тобой не разговариваем! Никогда! Я не знаю, что тебе можно сказать, а что нельзя, чтобы не обидеть! Если мы разговариваем, то только ругаемся!

Сара выплевывает в него какие-то ругательства – очевидно, на цыганском. А затем толкает парня рукой в грудь и разражается тирадой:

– То Элла, то Шарлотта, то еще какая-нибудь курица! Ты серьезно хотел, чтобы я говорила с тобой об отношениях?!

Толкает его еще раз и добавляет еще пару фраз на языке каале.

– Не было никаких куриц, и я никогда тебя не избегал, – едва слышно выдыхает Ульрик.