– Я узнал тебя, – упрямо повторил он, – я видел твои детские фотографии.

– Ничего подобного, – безжалостно опровергла я, – если и видели чьи-то фотографии, то явно не мои. И зовут меня не Маша и не Марта.

По лицу Петра Алексеевича проскользнула тень досады, которая тут же сменилась конфузливой улыбкой.

– Действительно, старый дурак. Сколько лет уже в современном мире живу, а все полагаюсь на интуицию и первое впечатление. Хорошо, что вы оказались порядочной девушкой, а будь на вашем месте какая-нибудь проходимка? Взяли бы ключи, свистнули напарника и вынесли ночью все барахлишко покойного. Вы уж извините меня за прямолинейность, сами понимаете, какое время.

– Понимаю, понимаю, – успокоила его я и, предупреждая закономерный вопрос, отрекомендовалась: – Я случайная знакомая Марты. Она с непривычки несколько растерялась, вот и попросила меня помочь ей найти старых друзей и могилу деда. Думаю, первую часть задания я выполнила. Дело за второй.

– Да-а, – протянул Петр Алексеевич, – вот ведь как судьба играет. Приехала единственная внучка и вынуждена нанимать агента для того, чтобы найти место, где нашел последний приют ее дед. Вы частный детектив? Я правильно понял?

– Вовсе нет, – легкомысленно махнула рукой я, – у меня, правда, есть юридическое образование, но ни сыском, ни судебным делом я никогда не занималась. Тружусь в турфирме юрисконсультом. Кстати, именно благодаря моей работе мы с Мартой и познакомились. Я возвращалась из командировки, наши места в самолете оказались рядом, разговорились. Марта пожаловалась мне на некоторую робость перед посещением исторической родины, я и согласилась оказать ей эту маленькую услугу.

Лукавила я больше по привычке, чем по необходимости. Так, на всякий случай.

– За небольшое вознаграждение, конечно, – хитро прищурился старик.

– Угадали, – зарделась я, – но ведь в этом нет ничего плохого? Я трачу свое время, почему бы Марте не компенсировать мне эти затраты?

Петр Алексеевич вдруг ударил себя ладонями по коленям и звонко рассмеялся:

– Не надо оправдываться передо мной, милая девушка, – вытирая выступившие от смеха слезы, ответил он, – я все прекрасно понимаю.

– А почему смеетесь? – насупилась я.

– Не обижайтесь, ради бога, это я над собой. В какой-то момент, признаюсь, принял вас за авантюристку и немного напрягся. Но теперь все недоразумения разрешены, и я очень рад, что между мной и Машенькой будет посредник. Я как раз соображал, как преподнести ей некоторые факты из жизни ее деда, о которых она, кажется, ничего не знает. А раз вы уже нашли общий язык, вы мне и поможете. Не обижайтесь, повторяю, но будьте любезны, покажите ваш паспорт. Для ликвидации последних сомнений, так сказать.

Паспорт – пожалуйста. Когда-то по случаю я купила себе поддельный паспорт у каких-то жуликов. Документ неплохого качества, с моей фотографией. Естественно, демонстрировать его в официальных учреждениях я побоялась бы, но для других случаев использовала беспощадно: например, для покупки билета на самолет или поезд, оформления авто напрокат, проникновения в общежития, читальные залы и прочие учреждения, на вахте которых требовали оставить документ. Поэтому вид он имел такой, какой надо: потертые уголки, видавшая виды обложка. Фамилия и прочие данные под фотографией были, естественно, не мои. Да и сама фотография была довольно невнятной. Нехорошо, конечно, но очень удобно.

Петр Алексеевич, шевеля губами, попробовал на вкус мои имя и фамилию, проверил страницу с пропиской.

– Ну-с, дорогая Элеонора Сергеевна, пройдемте на кухню. Я должен вам многое рассказать.

Итак, отныне для Марты и друга ее деда я буду Элкой, а не Полиной. Зачем я представилась ему не своим именем? Скорее, по привычке. Я вообще никогда не называю свое имя случайным знакомым и особенно неслучайным.

* * *

Проблема, ожидающая Марту, оказалась довольно неприятной. Оказалось, что незадолго до смерти ее дед, Матвей Васильевич, женился. Женился на женщине гораздо моложе себя, ловкой, пробивной, нагловатой. Так что отныне вопрос наследства переставал быть настолько ясным и четким – у Марты образовалась конкурентка. Когда я заикнулась о завещании, Петр Алексеевич только горестно вздохнул: никакого завещания найдено не было. Может быть, оно и было, но кто поручится, что молодая жена не уничтожила его сразу после смерти супруга?

Самое непонятное заключалось в том, что и определенности-то никакой не было: жена Лепнина, Ирина Волкова, исчезла сразу после похорон, не оставив своих координат никому – ни друзьям, ни соседям. Петр Алексеевич предполагал, что она ожидала приезда наследницы и посчитала правильным исчезнуть на то время, пока девушка будет находиться в России. И правильно: вечно сидеть в Горовске Марта не будет, срок действия визы ограничен, а квартира в провинциальном городе да кое-какой скарб не так дорого стоят, чтобы из-за него затевать судебную тяжбу в ставшей чужой для тебя стране.

– Я тоже думаю, что Машенька не станет надолго задерживаться в России, – подытожил Петр Алексеевич, – но я не согласен и с тем, что хапуги и стяжатели должны спокойно наслаждаться тем, что не принадлежит им по праву. Это огромная удача, что вы познакомились с Машенькой и завоевали ее доверие.

Проиграв эту прелюдию, он предложил мне стать доверенным лицом Марты и представлять ее дела в России после того, как девушка вернется в Копенгаген.

Напустив на лоб глубокомысленные морщины, я задумалась:

– А сколько это будет стоить? Понимаете, для того, чтобы бегать по судам, мне, может быть, придется уволиться с работы. Оплата должна не просто компенсировать расходы, но и несколько перекрыть их: кто знает, как быстро я найду работу после выполнения этого поручения?

– Можете взять отпуск за свой счет, – торговался Петр Алексеевич.

– Подобные дела тянутся годами, – парировала я.

– Да, наверное, я переоценил ваши возможности, – с сожалением протянул он, – а так хотелось, чтобы Машеньке помог человек юридически грамотный, формально не заинтересованный в исходе дела и такой симпатичный, как вы. Ну что же, не все наши пожелания исполняются. Обойдемся своими силами. Но хоть первое-то время вы побудете с девочкой? Вижу, вы нашли с ней контакт, а подруга всегда найдет лучшие слова для облегчения горя, свалившегося на юную душу.

Высокопарно, отметила я про себя, и неискренне. Находить слова утешения – как раз привилегия людей более мудрого возраста. А еще мне показалось, что Петр Алексеевич как-то уж больно быстро и легко принял мой отказ. Словно очень надеялся на то, что я не буду лезть не в свое дело. Впрочем, может быть, мне это только казалось.

– Я привезу Марту через полчаса, – решила я.

– А она точно отдохнула? Может быть, сегодня ей лучше переночевать в гостинице?

Ну уж нет, решила я, сегодня мы будем ночевать в родовом гнезде. И ночевать будем вместе. Петр Алексеевич опять легко согласился с моим решением, задним числом оговорился, что вообще-то зашел полить цветочки, и поставил перед фактом, что дождется нас в квартире друга. Выгонять его из дома у меня не было полномочий, поэтому пришлось согласиться с его пребыванием в доме Лепнина на какое-то время, хотя мне этого очень не хотелось. Чего я боялась? Скорее всего, того, что он найдет что-то не предназначенное для чужих глаз, то же завещание, наконец. Почему-то мне хотелось, чтобы наследство деда досталось его единственной внучке, немного бестолковой и запоздало-сентиментальной Марте Марсвин или, в русском варианте, Машеньке Лепниной. А друг ей или враг Петр Алексеевич Норбеков, я пока не разобралась.