— Вот оно как…

Марк обернулся и увидел, что возле большого стола всё ещё заваленного овощами и дичью стоит Эдам. Юноша молча смотрел на него потемневшими от тревоги глазами. Наверно он услышал последние слова и снова испугался за его жизнь.

— Что? — недовольно взглянув на него, проворчал Марк.

— Там возле двери остался чёткий след руки на штукатурке, — пробормотал оруженосец и, повернувшись, пошёл к выходу.

Пройдя за ним, Марк действительно увидел на белёной стене чёткий след четырёх пальцев, словно кто-то на миг опёрся о стену окровавленной рукой.

— Я подумал, — проговорил Эдам со скорбным выражением, — что руки у всех разные, длинна пальцев, ширина ладони… Возможно, это поможет опознать убийцу.

— Сколько людей с похожими руками в этом городе? — проворчал Гаспар, остановившись рядом с Марком.

А тот, подойдя ближе и взяв со стола фонарь, склонился к отпечатку. Он был на удивление чётким, можно было даже рассмотреть фаланги пальцев и извивы тонких линий на кончиках указательного и среднего пальца. Он задумался, а потом обернулся к Гаспару.

— Я хочу, чтоб этот отпечаток был со всеми предосторожностями выпилен из стены и в таком виде доставлен в мой кабинет.

Тот подошёл и постучал кулаком по стене, после чего кивнул.

— Это обшивочная доска, покрытая известью. Мы выпилим эту часть без труда.

На пороге кухни появился высокий, одетый в чёрное человек и поклонился барону.

— Где труп, который мы должны забрать, ваша светлость? — спросил он и вслед за ним вошли ещё двое с длинными носилками.

Марк вызвал в мертвецкую Огастена и, пока тот снимал с Альби одежду, стоял в стороне, задумчиво глядя на тело убитого. Он никогда не считал Пьера своим другом, но они воевали вместе и были хорошими приятелями. Барон де Бюссе был ему, пожалуй, даже ближе, а Пьер казался простоватым и слишком замкнутым. Но он был отважным воином и всегда вёл себя, как человек чести. Он много лет был почти неразлучен с де Бюссе, следуя за ним, помогая ему во всём и защищая его от врагов и просто грубиянов. Что же случилось? Как он мог просто подойти и ударить своего старого друга кинжалом? Неужели он действительно был так влюблён в эту девицу, которая показалась Марку довольно вульгарной и далеко не красавицей? Существует ли такая слепая любовь? Мог бы он так безумно влюбиться в женщину, чтоб ради неё зарезать лучшего друга? Любит ли он до такой степени Мадлен?

Он покачал головой. Это была просто невероятная ситуация, ведь Мадлен никогда не потребовала бы от него такой жертвы. Она куда красивей этой мошенницы, но он любит её не только за красоту. У неё добрый нрав, она заботлива, уступчива и к тому же её маленькое сердечко полно благородства. Именно её верность, надёжность и готовность к самопожертвованию привлекли его, и он решил, что она — именно та, с кем он хочет прожить свою жизнь. Да и не стал бы он ради женщины губить свою честь и уж тем более жизнь своего друга. Так что же случилось с Альби?

— Я не вижу раны, — озабоченно проговорил Огастен, осматривая тело. — Вы сказали, что он умер сразу?

Он перевернул его на живот и поднёс зажжённую лампу ближе.

— Он успел сказать лишь пару слов, — подтвердил Марк, подходя к нему.

— Даже крови нет, — Огастен склонился к самой спине трупа. — Хотя, постойте. Что это? Вот маленький свежий разрез тонкий и короткий, в него не войдёт даже мелкая серебряная монета. А вот ещё один… Ещё… Они расположены по кругу ближе к левой стороне. Вы сказали, что это был какой-то странный арбалет? Может, он выпускал что-то вроде отравленных дротиков?

— Возможно, — кивнул Марк и почувствовал неприятное жжение в руке, чуть выше правого локтя.

Он привычно сжал это место пальцами, чтоб размять мышцы и вздрогнул от боли. Нахмурившись, он осмотрел рукав камзола и заметил на нём небольшой разрез. Он задумался, пытаясь вспомнить, что произошло тогда в кухне гостиницы «Маленькая куропатка». Он увидел того человека, тот целился в него из чего-то похожего на арбалет, а потом раздался щелчок сработавшего механизма и между ними оказался Альби, прикрывший его собой. Он появился слева, значит, на момент выстрела правая рука оказалась не прикрыта, и в неё тоже мог попасть такой дротик с отравой.

В глубине руки появилось сильное жжение, словно внутрь кто-то сунул свечу. Марк нахмурился, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом взглянул на Огастена, который уже рылся в своём сундучке в поисках подходящего инструмента.

— Вытащите из него то, что его убило, — распорядился он. — И выясните, что это за яд.

Через час он сидел за столом в своём кабинете. Его нарядный бархатный камзол валялся на скамье у окна, а сорочка, отделанная по воротнику и манжетам кружевом, была спущена с правого плеча до локтя. Он смотрел на лежавшие перед ним на белом листе девять маленьких тонких лезвий в виде наконечника стрелы с отогнутыми, как у остроги, зубцами, а потом перевёл взгляд на свою руку, где темнел тонкий тёмный разрез, уже окружённый красноватым раздражением.

— Эти лезвия сделаны из свинца, — пояснил стоявший у его стола Огастен. — Они очень острые и тяжёлые, потому легко входят в плоть и из-за зубцов застревают в ней. Их трудно извлечь, не повредив мышцы. Мне пришлось буквально вырезать их из трупа.

— Что за яд? — спросил Марк, снова взглянув на тёмные фигурные пластинки.

— Я не знаю. Он очень сильный, если девять таких маленьких стрел, смазанных им, почти мгновенно убили молодого здорового мужчину. Правда, две из них оказались возле самого сердца, а одна поразила аорту, что ускорило попадание яда в сердечную мышцу. Я полагаю, что яд распространяется по телу постепенно и убивает, добравшись до сердца. Потому…

— Когда яд доберётся до моего сердца, я тоже умру? — Марк мрачно взглянул на него.

Огастен нерешительно пожал плечами, а потом спросил:

— Что вы чувствуете?

— Жар, — ответил Марк. — Я чувствую жар, словно моя рука постепенно погружается в огонь. И Альби перед самой смертью сказал: «горячо».

Лекарь задумался, а потом покачал головой.

— Я не знаю, что это за яд. Я немедля пошлю к Мелилотусу, может, он что-то знает.

— Сколько у меня времени? — уточнил Марк.

— Боюсь, что немного. И на данный момент я вижу только один способ спасти вашу жизнь, хотя он вам не понравится.

— Что именно?

— Нужно отнять руку, пока яд не просочился из неё в тело.

— То есть отрезать? — спросил Марк и,