Было уже поздно, и Марк немного удивился, увидев Мадлен, которая вышла встречать его в нарядном платье. К тому же она была чем-то встревожена, и он, нахмурившись, поинтересовался, что случилось.

— Тебя ждёт энфер, — сообщила она, пугливо обернувшись. — Он расточал мне комплименты, но явно был не в духе. Его проводили в гостиную внизу, и он уселся у камина, заявив, что подождёт тебя там и не смеет отрывать меня от дел. Мне пришлось оставить его в одиночестве, в то время как его рыцари забились в дальний угол, как стадо перепуганных овец. Он так и сидит в тишине, не прикоснувшись ни к вину, ни к закускам, которые я велела ему подать.

— Король сообщил ему о моём ранении, и он встревожен этим, — пояснил Марк. — Ты же знаешь, что когда-то я служил в луаре и он весьма мне благоволил. Правда, потом чуть не казнил, но после передумал и снова воспылал ко мне дружескими чувствами. Возможно, он расстроен. А тебе, мой ангел, не нужно думать о таких вещах. Ступай к себе и ложись спать. Уже поздно. Я поговорю с ним и приду.

Он нежно поцеловал её в губы и направился в гостиную, за стеклянной стеной которой в синих сумерках светился яркими фонариками внутренний садик с фонтаном. Ликар действительно сидел возле камина. На столике рядом с драгоценным кубком из гранёного хрусталя стояла та самая коробочка со смертоносными пластинками, которую Марк утром передал королю. Пять рыцарей из свиты энфера сидели в тёмном углу на обтянутых красным бархатом скамьях и молчали, не отрывая от своего господина встревоженных взглядов. Так смотрят верные псы на своих погружённых в тяжкие думы хозяев.

Войдя, Марк отвесил Ликару церемонный поклон и сообщил, что для него честь принимать в своём доме благородного гостя. Тот оторвал взгляд от пляшущего на поленьях пламени и, посмотрев на него, спросил, указав рукой на стоявшее напротив кресло:

— Как ваша рука, господин граф?

— Болит, — пожал плечами Марк и, подойдя к камину, сел.

— Удивительно, что вы не лишились её, — заметил Ликар, взглянув на коробочку, потом взял её и, открыв крышку, достал одну из пластинок. — Меня уверяли, что этот предмет невозможно извлечь из тела жертвы, разве что вырезать ножом, но и это не спасает от яда.

— В Сен-Марко есть хорошие хирурги и знатоки ядов, — пояснил Марк. — Простите, если разочаровал вас, оставшись живым и при руке.

Энфер мрачно взглянул на него.

— Что это значит, Марк? Ты полагаешь, что это имеет отношение ко мне?

Тот задумчиво посмотрел в потолок и какое-то время изучал тёмные дубовые балки, украшенные медными звёздочками, а потом перевёл взгляд на энфера.

— Нет, я не вижу у вас мотива желать мне смерти, да и каких-либо доказательств того, что это могло быть сделано по вашей воле, у меня нет. К тому же вам крайне невыгодно, чтоб в момент вашего визита и переговоров какой-то алкорец убил приближённого рыцаря короля Сен-Марко. Если это, конечно, был алкорец.

— Боюсь, что так, — вздохнул Ликар и снова посмотрел на огонь. — Ты сказал Жоану, что это были стрелы Арба. Откуда ты об этом знаешь?

— От лекаря, который вытащил одну из них из моей руки. Он же ввёл мне противоядие.

— Он алкорец? — Ликар подозрительно взглянул на Марка.

— Нет, он землянин.

— И так много знает о стрелах Арба? Откуда?

— Он сказал, что бывал в храме Арба и говорил со служителями.

— Невозможно! Храм Арба находится не в луаре. Его местонахождение известно немногим, и никто, кроме посвящённых, не может туда войти. А твой лекарь умудрился побывать там и выяснить так много?

— Он так сказал. И даже если он солгал, то это не помешало ему вытащить этот смертоносный кусок свинца из моей руки и подобрать противоядие.

— Логично. Наверно он такой же проныра, как и ты…

— Я рядом с ним — наивный ребёнок, — пробормотал Марк и, заметив настороженный взгляд собеседника, покачал головой. — Не спрашивайте меня о нём. Лучше вернёмся к стрелам возмездия. Значит, воспользоваться ими мог только алкорец, к тому же знатного и древнего рода, посвящённый в тайны Арба? Таких много?

— Не так чтоб очень, — Ликар снова задумался. — Жоан сказал, что поручил расследование тебе, и я тоже заинтересован в том, чтоб вскрылась правда. Этот злобный выпад против тебя может иметь тяжёлые последствия и для моей миссии в Сен-Марко. Я заметил, что ваш король теперь держится более настороженно, чем раньше. Он простил мне мою недавнюю ошибку, но она не укрепила доверительные отношения между нами. И я знаю, как он тебя ценит, потому готов оказать тебе содействие в твоём расследовании. Я, пожалуй, пошлю гонца в храм Арба с письмом к главному жрецу. Полагаю, он сообщит мне, кто последнее время просил возмездия Арба для своего врага. Не думаю, что список будет велик.

— Это долго, — возразил Марк. — К тому же я не могу так просто поверить письму того, о ком ничего не знаю. Я прошу вашего разрешения опросить всех членов алкорского посольства и проверить их алиби на прошлый вечер.

— О чём речь? — не выдержал Элот, который вместе с другими рыцарями с тревогой прислушивался к их разговору. — Почему мы должны оправдываться перед де Сегюром, как нашкодившие школяры? И о каких стрелах идёт речь?

— Речь идёт о покушении на графа де Лорма, — хмуро взглянув на него, проговорил энфер. — Вчера ночью некто выстрелил в него из старинного ритуального оружия десятью отравленными дротиками. Другой человек успел закрыть его собой и умер на месте. На наше счастье, некий загадочный лекарь сумел вытащить из руки графа единственную стрелу, попавшую в него. Ни у короля Сен-Марко, ни у меня нет никаких сомнений в том, что это сделал алкорец.

— Ну… — Элот подозрительно взглянул на Марка. — Де Сегюр… вернее, граф де Лорм знает об этих стрелах. Может, он всё подстроил, чтоб повлиять на переговоры, которые, как мне сказали, пока ни к чему не привели. Если они докажут нашу вину, не приведёт ли это к тому, что мы смягчим наши позиции и примем их условия?

— Элот не хочет обидеть графа де Лорма, — улыбнулся Лумор, — но нам известен его талант к интригам. К тому же, какой-то лекарь сумел сделать невозможное, то есть достать стрелу и найти противоядие… Это выглядит странно.

— Настолько странно, что я бы придумал что-нибудь попроще, — усмехнулся Марк. — Но я восхищён тем, что наш друг Элот выстроил