– Вам сказали, что возле его тела лежал листок, на котором было написано: «№ 3»?

– Да… Этот молодой инспектор… как его… Лонье… упоминал что-то такое.

– И у вас нет никаких соображений по этому поводу?

– Нет.

Она отвечала машинально, почти не задумываясь над содержанием своих ответов. Лихорадочный блеск ее глаз угас, было заметно, что мыслями она где-то далеко. «Думает о траурном платье? О том, во сколько ей обойдутся похороны?»

– Скажите, вам известен человек по имени Оноре Парни?

Зрачки вдовы слегка расширились, в глазах мелькнул – нет, не страх, а какая-то болезненная настороженность.

– Парни?

– Да.

– Никогда о таком не слышала. – Однако она лгала каждой ноткой своего голоса. Рука ее, машинально гладившая кота, устроившегося у нее на коленях, дрожала.

– Вы уверены?

– Да. Да!

– Скажите, в окружении вашего мужа, среди его знакомых не было никаких странных происшествий? Убийств, несчастных случаев?

– Не понимаю, о чем вы спрашиваете, – пробормотала вдова. – Ничего такого не было! Зачем вам все это?

Тон последней фразы был почти умоляющим.

– Если я могу чем-то вам помочь… – начала Амалия.

– Вы не можете мне помочь.

Теперь она говорила с неприкрытой враждебностью. Амалия поднялась с места.

– Все же если вы что-то вспомните… – Она положила на стол визитную карточку. – Здесь мой телефон.

– Это ни к чему.

– Кто знает!

Она испытывала досаду, но ни в коем случае нельзя было ее обнаружить перед этой неуступчивой женщиной с сухими глазами.

– Можете не провожать меня, – добавила Амалия. – Я сама найду дорогу.

И она вышла, но не настолько быстро, чтобы не услышать горячий шепот сникшей мадам Рошар: «О, боже…»

Она что-то знала, в этом Амалия уже не сомневалась. Знала – и боялась проговориться. Но что именно могло объединять хозяина кафе в Ницце и владельца парижского мюзик-холла?

У Амалии возникло тягостное чувство, что она находится только в самом начале расследования, и оно будет вовсе не таким простым, как ей хотелось бы думать, и что оно почти наверняка связано с какой-то липкой тайной прошлого. Если, конечно, ее предположения верны и Оноре Парни – действительно тот самый номер два. Но в этом она уже не сомневалась.

«Вдова не ожидала услышать это имя… Она и растерялась, и испугалась. Чего или кого?»

Через несколько минут после того, как Амалия покинула «Плющ», в нем появился запыхавшийся Габриэль Форе. Перекинувшись парой фраз с официантом Матье, он разузнал о визите странной дамы, о Сюзанне и с присущей ему настырностью взялся за неряху.

– Ну, месье Форе, – жеманничала Сюзанна, хихикая, – откуда мне знать, о чем дама говорила с хозяйкой? Я ж не подслушиваю…

– Но ты же могла услышать случайно, верно? Что именно дама хотела знать?

– Она упоминала о каком-то Оноре, – сдалась Сюзанна. – Оноре Берни или Парни, точно не помню.

Обладавший отличной памятью Габриэль тотчас же вспомнил, в каком контексте ему прежде встречалось это имя.

– А почему она о нем спрашивала?

– Откуда мне знать?

– Скажи, а твой хозяин никогда не упоминал его имени?

– Никогда. А кто это?

В ответ Габриэль поцеловал ее в щеку и шепнул ей на ухо что-то, судя по всему, вовсе не о владельце мюзик-холла, потому что Сюзанна стала хихикать еще громче. Она вся порозовела и смотрела на маленького фотографа сияющими глазами.

Вечером Габриэль как бы случайно столкнулся с хмурым Лемье возле полицейского комиссариата. Завидев его, Анри насупился еще пуще.

– У меня нет для вас ничего нового, – выдавил он из себя.

– У меня только один вопрос, – жизнерадостно парировал Габриэль. – Каким образом с делом Рошара связан Оноре Парни, а?

– Кто-кто? – опешил инспектор.

– Эх вы, полицейские, – с притворным сочувствием вздохнул Габриэль. – Дама, которая нашла тело, приходила к вдове и спрашивала ее об Оноре Парни. Да-да, том самом, который сгорел в Париже месяц тому назад.

– Зачем она это сделала? – начал инспектор, но тут же спохватился. – Вам-то откуда известно, что…

– Ветерок принес, – бодро отрапортовал Габриэль, глядя на него светло-серыми смеющимися глазами. – Ветер иногда нашептывает такие интересные вещи! Если бы вы почаще его слушали, инспектор, вам бы цены не было.

– Послушайте, юный проныра…

– Да ладно вам, древний старец, – хмыкнул Габриэль. – Будьте человеком, угостите меня пивом, и я вам обещаю придержать эту информацию.

– Пивом? А может, еще шампанским?

– Ничего не имею против, старик… Эта дама замешана или как?

– Говорю вам, мне ничего не известно, – с неудовольствием пробурчал Анри. – Мы ищем свидетелей убийства, но их нет. Врагов у Рошара не было, они с женой жили тихо, их сын сейчас во флоте. С баронессой Корф он никак не пересекался, я имею в виду убитого.

– Жаль, – вздохнул неисправимый Габриэль. – А то я уже приготовил такие заголовки для хроники! «Баронесса-убийца»! Не разгуляешься с вами, полицейскими…

– Вы что, один ведете всю хронику? Я думал, вы только фотограф…

– Я и фотограф, и интервьюер, и мастер на все руки, – пожал плечами Габриэль. – Мы ж не в Париже! В газету дают не так много рекламы, доходы небольшие, поэтому мне и приходится всем заниматься. Так у вас все-таки нет никаких соображений по поводу того, кто ухлопал Рошара?

– Нет. И вообще, – решился инспектор, – дело это какое-то мутное, я нутром чую. Пошли.

– Куда?

– Пить пиво.

– Как скажете, начальник! – развеселился Габриэль. – Только, чур, вы мне дадите знать, как только что-нибудь прояснится?

– Непременно. Если заплатишь за нас обоих.

Габриэль расхохотался.

– За что я люблю нашу полицию, так это за то, что она своего не упустит… Идем в «Сирену», старик, там у меня неограниченный кредит!

– Мама, проснись!

Амалия открыла глаза. Встревоженная Ксения трясла ее за плечо.

– Мама, там тебя спрашивают… Срочно.

– Кто?

– Полиция.

– В чем дело? Чего они хотят?

– Это не связано с приютом для беженцев… Произошло еще одно убийство.

– Скажи, я спущусь через пять минут.

Амалия встала, оделась, наскоро причесалась и, подумав, сунула в карман сложенный газетный лист – фото обгоревшей стены «Лорьяна» с выведенным на нем номером два.