— А здесь вы потому, что?..

— Да. Оля не часто обращается за помощью. Но сейчас мне нужен ваш директор.

— Зачем? — на моем лице явно отразился страх. — Это из-за меня?

— Нет.

— А? — я не знала, как задать ему вопрос, который беспокоил меня больше всего.

— Да. Я узнал. Это очень некрасивая история.

— Вадим Андреевич, я должна знать!

— Хорошо. Поговорим после. Сейчас тебе нужно идти на урок!

Да. Звонок прозвенел. Я нехотя пошла в класс. Лиза стояла в коридоре и испуганно смотрела вслед Кудинову.

Досидеть до конца уроков было не просто. Я ужасно переживала в ожидании того, что скажет Вадим. А еще я все время чувствовала на себе взгляды Богдановой. Она тоже заметно нервничала. Верно, говорят, что «на воре и шапка горит». Я видела яркое подтверждение этим мудрым словам. Она даже не приставала к Максимову. Отдохнет хоть чуток от внимания своей любвеобильной пассии. То, что Максимов от нее устал, было заметно. Да, я злорадствовала в душе! Даже месяца не вытерпел, бедолага!

И снова что-то больно кольнуло в сердце. Когда же оно успокоится?

«Не скоро», — прошелестело в ответ.

* * *

— Стой! — я даже опешила. Это было первый раз, когда Лиза заговорила со мной после дискотеки. Я медленно повернулась. Ну да. Богданова, собственной персоной. И Арсений. Я поймала взгляд его голубых глаз. Секунда. И он отвел его. — Зачем приходил этот следователь?

— Тебе нужно было спросить об этом у него.

— А ты не знаешь?

— А тебя это волнует? — я снова посмотрела на Арсения. Ему тоже не так хорошо, как он хочет всем показать. Что ж. Это его выбор.

— Нет.

Я развернулась и хотела выйти, но мне преградил дорогу Ефремов. Значит и он тут замешан. Интересно, а Арсений в курсе? Черт, о чем я думаю?! Мне плевать, в курсе он, или нет! Плевать!

— Ефремов, выход в другой стороне!

Но Иван не сдвинулся с места.

— Иванова, тебе лучше все сказать, — угрожающе прошептала мне в спину Лиза.

— Не стоит волноваться, я так и сделала. Уже. — Пофиг. Хуже уже точно не будет! Наверное. — Это все? Мне нужно идти.

— Лиза, тебе, что от нее надо? — спросил Максимов.

— Уже ничего! — ответила я за Богданову. — Все, что она хотела, она уже получила! — я смотрела в лицо своей бывшей лучшей подруге. Как же я была слепа и глупа! Резко развернулась, с силой толкнула Ефремова, и прошла на выход. В горле застыли слезы и злость.

На нее. На себя. На него!

Господи! Но почему это должно было произойти со мной? Хотя ответ, я, кажется, уже знала. Осталось узнать, как? Я уверенно пошла в кабинет Ольги Васильевны. Но он был закрыт. Я занервничала. Лицо снова начало гореть, а сердце колотилось, как сумасшедшее.

Как так? Неужели? Нет. Он обещал. Очень трудно поверить, если тебя предали. И не только твой парень, но и лучшая подруга. Вера — это такая тонкая штука, которую не так просто найти. И, кажется, я ее потеряла.

— Кира! Тебя Савина искала. Она в учительской! — я даже не сразу поняла, о чем говорит Варя Одинцова, председатель школьного совета.

— Спасибо, Варя, — дышать стало легче. Не предали. Похоже, я теперь от каждого буду ждать удара в спину.

— Кира, ты в порядке? Странная ты какая-то в последнее время.

— Нет. Все хорошо, Варь. Болела сильно, устаю быстро. Все нормально.

— Ладно. Смотри. Ты не была в прошлый раз. Все-таки решили концертную программу провести к 14 февраля. С тебя танцы, как обычно!

— Э-э-э! Подожди! Я не могу сейчас танцевать! — все в совете знали, что я занималась танцами, и всегда танцевала. Мне это нравилось. Но не сейчас. Сейчас я не смогу танцевать. Перед всеми. — Варя! Давай я поставлю номер, покажу все движения, но танцевать будет кто-то другой!

— Почему?

— Будет что-то новое. А-то все уже привыкли, наверное….

— А, знаешь, давай попробуем! И массовку добавим! — загорелась Варя.

— Вообще, замечательно!

— Так! В пятницу сбор, чтобы была!

Я вздохнула. Поставить номер сложнее, чем выполнить его самой. Но так надо. Я собралась с силами и спустилась на второй этаж в учительскую. Страх опять подобрался так близко, что я слышала стук его сердца! Или это кровь пульсировала у меня в ушах. Почему учительская? Неужели еще кто-то знает? Пока шла, накрутила себя так, что начали трястись руки. Я тихонько приоткрыла дверь, про себя решив, что ничего не буду говорить, если там еще кто-то из учителей. Но боялась я напрасно. В учительской была только Ольга Васильевна. Она проверяла тесты.

— А, Кира! Проходи! Кстати, молодец! Хорошо написала! Пять!

— Правда?!

— На, смотри! — Савина поискала в стопке листок и протянула его мне. Напротив каждого задания стоял плюсик. Итого: семь плюсиков и пятерка внизу!

— Спасибо!

— Я тут не причем! Сама решала! Или списывала?

— Нет, я не списывала.

— Верю.

— А почему вы здесь? И где?..

— У меня в кабинете… холодно.

Я удивленно посмотрела на Ольгу Васильевну. Кабинет физики был теплым и уютным.

— Я открыла окно. Проветрить. Садись. Вадим сейчас подойдет. Он у Эдуарда Петровича. — Эдуард Петрович — наш директор.

— З-зачем?

— Ему нужно разрешение на просмотр камер.

— Он…. Вы…. Кто-то еще знает?

— Нет, Кира. Ни Вадим, ни я, никому ничего не говорили. Но ты должна понять, что….

— Ольга Васильевна! Я не хочу, чтобы кто-то еще знал!

— Но тогда виновников нельзя будет наказать!

— Я не хочу никого наказывать! Я просто хочу знать, что произошло. Хотя уже и так примерно догадалась.

Ольга Васильевна продолжила проверять тесты. Я сидела рядом и теребила ручку, которая лежала на столе.

— Кстати. В вашем классе всего две пятерки. У тебя и у Максимова.

Я усмехнулась. У Максимова всегда были пятерки, ничего удивительного! Это я непонятно как вылезла.

В учительскую вошел Кудинов. У него были взъерошены волосы, и было видно, что он устал. Я подскочила на месте. Он жестом велел мне сесть на место.

— Значит, так. Нам нужно поговорить. Но так, чтобы мне не пришлось снова удалять записи с камер. — Точно! В кабинете физики была камера! Как же я не подумала?! — Никогда не думал, что буду столько нарушать правил! И с кем! С учительницей и ученицей! Да-да, барышни! Сейчас мы с вами есть не что иное, как преступная группировка!

— Вадим! Не пугай Киру! Пожалуйста! Никакого преступления здесь нет! А выворачивать все нижнее белье перед всеми это, это… неправильно!