«Никого здесь нет!» — сказала Ренн себе.

И тут же стремглав ринулась вверх по склону.

«Ничего, стоянка уже недалеко, — уговаривала она себя. — Вот переберусь через эту гору и снова окажусь в долине реки Пепельная Вода, а дальше идти совсем легко, все время под гору…»

К ночи стало здорово подмораживать. До стойбища племени Ворона Ренн добралась уже в полной темноте. Но соплеменники, сгрудившись возле долгого костра, приветствовали ее лишь сдержанными кивками, и никто не спросил, отчего она выглядит такой испуганной. Страх так и висел в воздухе. Прав оказался колдун племени Кабана: беда пришла и в племя Ренн.

Двое молодых охотников, Сиалот и Пои, были сражены тем же недугом и тоже утверждали, что в их тенях таятся злые духи. Целый день они бродили по стоянке и оставляли повсюду какие-то странные остроконечные отметины: на земле, на деревьях и даже на собственном теле. Ренн сказали, что Фин-Кединн сейчас у реки, совершает жертвоприношение, а Торак ушел еще утром и направился куда-то в Горы.

Услышав об этом, Ренн как-то придушенно вскрикнула и ринулась в свое жилище.

Там у костра сидела Саеунн, колдунья племени Ворона, и гадала по золе.

— Почему ты его не остановила? — крикнула Ренн.

Саеунн даже глаз на нее не подняла. Она сидела, нахохлившись под своей накидкой из шкуры лося, и неторопливо «кормила» огонь, бросая в него кусочки ольховой коры и внимательно следя за тем, как они скручиваются и шипят, надеясь в этом шипении услышать голоса духов.

— Гора Духов, — еле слышно выдохнула Саеунн. — Ах… да…

Ренн швырнула на пол оружие и на четвереньках подползла к колдунье.

«Гора Духов? Неужели и та метка, которую я нашла на дереве, свидетельствовала об этом?»

— Там она устроила свое логово. Жаждет властвовать над мертвыми. Да… Впрочем, она всегда именно этого и хотела, — продолжала колдунья.

Ренн думала о том, как Торак идет по Лесу к этой Горе, даже не предполагая, что может там ему угрожать. Вскочив, она принялась набивать свой мешочек для провизии лепешками из лосося.

— Что, так прямо ночью за ним и побежишь? — насмешливо спросила Саеунн. — Когда вокруг полно серых бабочек и люди больны страхом перед собственной тенью, а в Лесу тебя поджидают токороты Эостры?

Ренн перестала лихорадочно метаться по жилищу, но все же решительно заявила:

— Тогда как только рассветет!

— Ты не можешь просто так уйти. Ты — колдунья. Ты должна остаться и помочь своему племени.

— Им поможешь ты, — возразила Ренн.

— Я слишком стара, — сказала Саеунн. — И скоро пойду навстречу своей смерти.

Ренн с тревогой глянула на нее и натолкнулась на ее ледяной, твердый, как кремень, взгляд. Только сейчас она заметила, как сильно сдала Саеунн даже за то недолгое время, что сама Ренн провела в племени Кабана. Череп старой колдуньи, обтянутый сухой, покрытой веснушками кожей, выглядел хрупким и желтым, как перезрелый гриб-дождевик: одно прикосновение — и от него останется лишь облачко пыли.

Однако ум Саеунн был по-прежнему острым, как когти ворона.

— Когда я умру, — непререкаемым тоном заявила она, — колдуньей племени станешь ты.

— Нет, — сказала Ренн.

— Выбора у тебя нет.

— Можно найти и кого-то другого. Бывает ведь, и не так уж редко, что люди выбирают себе колдуна вообще из другого племени.

— Глупая девчонка! — рассердилась Саеунн. — Я знаю, почему ты пренебрегаешь своим долгом! Но неужели ты думаешь, что он — даже если ему удастся выжить после сражения с Пожирательницей Душ, даже если ему удастся ее уничтожить, а потом хватит сил, чтобы рассказать об этом, — останется вместе с нами? Он же скиталец, это у него в крови! Ты останешься, а он уйдет. Вот как все будет!

В эти мгновения Ренн действительно ненавидела Саеунн. Ей хотелось схватить старуху за хрупкие костлявые плечи и изо всех сил встряхнуть.

Саеунн прочла ее мысли и коротко рассмеялась — точно пролаяла.

— Ты сейчас ненавидишь меня только за то, что я сказала чистую правду! Но ты и сама прекрасно все понимаешь. Ты же прочла знаки.

— Нет, — прошептала Ренн.

Саеунн крепко стиснула ее запястье:

— Расскажи Саеунн, что ты видела.

Острые ногти колдуньи, такие же бесцветные и холодные, как когти птицы, впились Ренн в кожу, но вырваться она не могла.

— Дрожит… дрожит и ломается хрустальный Лес… — запинаясь, пробормотала она.

— Тень возвращается, — продолжила за нее Саеунн.

— Белый страж спешит меж звезд…

— Но не может спасти Слушающего.

Ренн судорожно сглотнула и еле слышно промолвила:

— А Слушающий лежит, холодный и неподвижный, на вершине Горы.

— Ах… — вздохнула колдунья. — Огонь и зола никогда не лгут.

— Но на этот раз они, должно быть, ошибаются! — выкрикнула в отчаянии Ренн. — И я это докажу!

— Огонь и зола никогда не лгут, — повторила Саеунн. — Эостра застигнет его врасплох, одного. И ни тебя, ни его Волка с ним рядом не будет.

— Не застигнет! — вскричала Ренн. — Ей нас не разлучить! И он не предстанет пред ней в одиночестве!

— Увы, предстанет. Я сама это видела, гадая по золе и бросая гадальные кости; и каждый раз они твердо говорили мне одно и то же — то, что ты сама в глубине души прекрасно понимаешь: человеку с блуждающей душой суждено умереть!

* * *

Лишь под конец этой кошмарной ночи Ренн все-таки удалось ненадолго уснуть, но ей ничего не приснилось. А когда она проснулась, то с ужасом обнаружила, что давно уже утро.

Выпал первый снег, и его белое сияние на мгновение ослепило Ренн, когда она с тяжелой головой и негнущимися конечностями выползла из жилища. Вокруг царила суматоха. Племя готовилось к отъезду; люди разбирали жилища, делали салазки из стволов молодых деревьев и оленьих шкур; а собаки — уж они-то сразу поняли, чем дело пахнет, — носились вокруг, готовые с радостью встать в упряжки.

Ренн отыскала Фин-Кединна, который, как и все остальные, снимал шкуры со своего жилища.

— Куда теперь? — спросила она. — И почему сейчас?

— На восток, в холмы. Там соберутся все племена. Ближе к Сердцу Леса людям будет безопаснее. — Вождь взглянул на нее. — Ты собралась вдогонку за Тораком?

— Да.

Она ожидала, что он попытается ее остановить, станет отговаривать, но он продолжал работать. Лицо у него было серым. Он явно не спал всю ночь.

— Почему ты снимаешься с места прямо сейчас?

— Я же сказал: ближе к Сердцу Леса людям будет безопаснее.

— Людям? А ты… разве не пойдешь вместе со всеми?