«Это ничего не значит, — сказал он себе. — Это всего лишь здоровая реакция моего тела на симпатичную девушку». Он уже давно не путал истинные чувства с игрой гормонов.

— Доброе утро, — произнес Майк, когда девушка остановилась у прилавка.

— Доброе утро, — ответила Дениза.

Он наблюдал за тем, как она нервно теребит ремешок сумки. «Отлично, — подумал он. — Теперь, что бы между нами ни произошло, я буду иметь преимущество». Он уже знал: что-то между ними безусловно произойдет.

— Дениза, чем я могу вам помочь? — спросил Майк, хотя прекрасно знал, зачем она здесь.

Она вздохнула, посмотрела по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, произнесла:

— Вчера вечером, уходя из кабинета Патрика, я забыла забрать ключ.

— И еще папки, — напомнил он.

— Да...

— О, и еще кучу вещей из вашей сумки.

— И это тоже, — ответила Дениза, нахмурившись.

— Я знаю, — сказал он с улыбкой.

Дениза начала злиться, но ей удалось справиться с собой.

— Вы не собираетесь отдавать мне все просто так, не правда ли? — спросила она уже спокойно.

— Нет.

— Почему? — От волнения она сжала губы.

— Разве это интересно?

— А что, все непременно должно быть интересным?

— Да, если повезет, — сказал он, одарив ее безмятежной улыбкой.

Дениза сделала вдох и положила руки на прилавок, всего в нескольких сантиметрах от его рук. Он хотел было прикоснуться к ней, но затем решил не спешить.

— Послушайте, Майк. Мне нужен ключ от кабинета, чтобы забрать оттуда мои вещи.

Она посмотрела ему прямо в глаза, без сомнения взывая ко всему доброму и чуткому, что есть у него в душе.

Но Майк был непреклонен.

«Сделай так, как она хочет, — говорил он себе. — Просто верни ей все барахло, и пусть идет своей дорогой. Не усложняй свою жизнь».

Майк не хотел влюбляться или завязывать какие-либо серьезные отношения. Он уже давно понял, что любовь причиняет только боль. Кроме того, ему нельзя сближаться с женщиной, у которой на лбу написано, что она принадлежит к другому кругу.

И все же что-то внутри его не хотело отпускать ее, и это что-то не давало оборваться чему-то возникшему между ними. По крайней мере сейчас.

— Я хочу заключить с вами сделку, — сказал он.

— Какую сделку? — Она наклонила голову и посмотрела на него любопытным взглядом.

— Я отдам вам ключ от кабинета и папки, но все остальное — лишь после того, как вы поужинаете со мной сегодня вечером.

Сказав это, Майк тут же понял, что ужина будет недостаточно. Он вновь хотел оказаться с ней наедине. В каком-нибудь тихом, укромном месте, где бы он мог прикоснуться к ней, поцеловать... Наконец-то понять, являются ли чувства, возникшие после встречи с ней вчера вечером, истинными, или все это лишь плод его воображения.

— Ужин? — переспросила она.

— Да.

— Где?

— На мое усмотрение.

Майк наблюдал за тем, как она постукивает носком туфельки по полу, мысленно взвешивая все варианты. Вот она бросила на него беспокойный взгляд, и он уже знал, что она подумала о том же. У них обоих был шанс убедиться, что все произошедшее между ними вчера вечером не более чем недоразумение.

— Знаете, а Патрик никогда не говорил, что его брат такой бездушный тип.

У Майка от удивления расширились глаза. Он скрестил на груди руки и произнес:

— Я не бездушный, дорогая. Просто живу по своим правилам.

— По каким же?

«Она не поймет, — подумал он. — Поняла бы, если бы пожила в пустыне, если бы слышала выстрелы. Если бы увидела, как погибают друзья. Тогда бы она поняла одну неизбежную истину: жизнь коротка. Слишком коротка. Нет смысла все это сейчас объяснять».

— Правила меняются день ото дня, — произнес он.

— Забавно, но это меня не удивляет.

Он отдавал ей должное. Несмотря на то что Дениза была раздражена и рассержена, она вела себя достойно.

— Ну что? — произнес Майк. — Как насчет ужина?

— Неужели вы не можете просто вернуть мои вещи?

— Могу, но не хочу.

Ее губы сжались, и туфелька стала постукивать по полу еще быстрее. Затем она бросила взгляд на свои золотые часики и сказала:

— Хорошо, ужин так ужин. Вот мой адрес.

Она стала рыться в огромной сумке, которую и дамской-то назвать было трудно, достала свою визитку, положила ее и тут же отошла от прилавка.

— У меня ведь нет выбора, не правда ли? — бросила она. — Мне придется пойти, если я хочу получить свои вещи назад.

— Верно, — согласился он, не обращая внимания на внезапно проснувшуюся совесть.

— Вы всегда прибегаете к шантажу, чтобы заставить девушку поужинать с вами?

— Только если вынужден сделать это. Как я сказал, мои правила меняются. Итак, в семь тридцать.

— В семь тридцать.

— Дениза, вам не обязательно со мной ужинать, — услышал он свой голос. — Вы могли бы позвонить Патрику, пожаловаться ему и попросить, чтобы он спас вас от меня.

Она в недоумении приподняла брови.

— Во-первых, я никогда не жалуюсь. Во-вторых, меня не нужно спасать от вас. Я сама могу о себе позаботиться.

«Да, в ней определенно что-то есть», — подумал он и потер подбородок.

— Я запомню это, — улыбнулся он в ответ.

— Отлично, — сказала она, поворачиваясь к двери. — И будет лучше для нас обоих, если вы всегда будете помнить об этом.

Что надеть на ужин с человеком, который одевается как секс-символ пятидесятых годов и у которого столько самоуверенности, что хватит и на троих?

Дениза стояла у зеркала, придирчиво себя разглядывая. Голубое платье сидело на ней отлично, и она повернулась, чтобы посмотреть, как длинная юбка скользит по ногам. Кивнув себе, вслух произнесла:

— Ты надеваешь только то, в чем чувствуешь себя уверенно.

Она провела рукой по небольшому вырезу у горла. Платье практически не открывало грудь, обнажая лишь ключицы, у него были длинные рукава, и выглядело оно довольно скромным, даже пуританским, если не видеть спину. Улыбнувшись, Дениза повернулась и посмотрела в зеркало через плечо. Глубокий вырез, соблазнительно обнажая загорелую спину, заканчивался чуть ниже талии.

Дениза в последний раз поправила волосы, проверила застежки маленьких сапфировых сережек, затем открыла крошечную вечернюю сумочку и достала помаду. Хотя маленькая, из черной кожи сумочка на золотом ремешке выглядела чудесно, Денизе все же не хватало ее обычной рабочей сумки.