В отличие от копепод, устраивающих «бары знакомств» в тишайших водах, нассауские груперы[4] предпочитают антураж поострее. Будучи охотниками-одиночками, эти окуни – настоящие тигры карибских коралловых рифов – достигают метра и больше в длину и живут в среднем по шестнадцать лет. Агрессивные и обладающие острым инстинктом защиты своей территории, обычно они крайне редко собираются в количестве больше одного. Но только не в неделю первого зимнего полнолуния.

По мере сокращения светового дня и падения температуры воды что-то новое просыпается в душе этих рыб-домоседов. Ежегодно на несколько дней из отшельников они вдруг превращаются в гедонистов: будто необоримая чесотка толкает их в путь длиною иногда до сотни миль от обжитых рифов к месту массовой оргии. Этот беспрецедентный наплыв груперов окутан завесой тайны. Как живущим порознь рыбам, которые в остальное время не отплывают от своего дома-рифа, условно говоря, дальше чем за пару кварталов, удается найти площадку, где состоится сексуальная оргия? Ведь место сбора может находиться и по другую сторону большого острова. И как им всем удается прибыть туда точно в срок? Ведь сама вакханалия нассауских груперов как таковая занимает всего два-три дня в году.

В карибских водах, омывающих остров Малый Кайман, что к югу от Кубы, участники научно-исследовательского проекта «Групер и луна» всерьез взялись за разгадку этой тайны. Нассауских груперов промаркировали миниатюрными звуковыми излучателями, сигналы от которых регистрируются сетью окружающих остров подводных гидроакустических локационных станций, пеленгующих маркированных окуней и наносящих маршруты их перемещения в период ежегодного секс-пиршества на карту.

Многие из них пускаются в путь за сутки или двое до полнолуния и выплывают из-под защиты опоясывающего остров рифа к его внешнему барьеру. Там они зависают, высматривая и выжидая, а в процессе ожидания заодно прихорашиваются и принаряжаются.

Рыбам в целом свойственна замечательная способность к мимикрии. Подобно птицам, они часто окрашиваются к брачному сезону в яркие и броские цветовые тона. Вот и нассауские груперы «переодеваются» из будничного камуфляжа цвета хаки с бурыми разводами в «парадную форму» – сексапильный двухцветный наряд с белоснежным брюшком, выгодно контрастирующим со спинкой цвета темного шоколада. Некоторые, впрочем, выбирают чисто коричневое облачение. Явственное изменение окраски сигнализирует о готовности особей к нересту. Чем темнее и контрастнее новая окраска, тем лучшей рекламой готовности к «случке» служит она для других нассауских груперов, и это – важнейший жест со стороны территориально обособленной в обычных условиях рыбы. Да и кому хочется, чтобы в ходе оргии ему тыкали плавником в лицо, указывая на избыточную вальяжность.

Выставив напоказ свои сексуальные намерения, скопившиеся у берега рыбы наблюдают за минующими риф косяками не менее нарядных в своей массе соплеменников-груперов. И наконец они отчаливают от берега и вливаются в карнавальное шествие к конечному пункту – территории предстоящего нереста. Некоторые особи огибают кромку рифа зигзагами вдоль изрезанной береговой линии и преодолевают изрядные расстояния. Кое-кто даже оплывает весь остров в поисках прочих рыб и ради посещения прежних мест размножения; другие просто стекаются к уступу за кромкой рифа и терпеливо дожидаются проплывающего мимо каравана сородичей, чтобы присоединиться к нему. Во главе следующего к точке нереста косяка обычно становятся самые старые, крупные и опытные окуни – они же приходят туда первыми и отбывают последними, оставаясь на месте событий заметно дольше молодняка.

Каковы требования к идеальному «гостиничному комплексу» для приема подобной кавалькады нерестящихся? Детали варьируются в зависимости от биологического вида и региона, но поражает удивительное единообразие присутствующего практически у всех видов рыб требования: это должен быть либо край крутого обрыва с шельфового мелководья на глубину, либо крупный выступ подводного горного хребта с глубины на мелководье. Для подобных площадок характерны сильные подводные течения, которые вскоре после нереста либо смывают выметанную и оплодотворенную икру с мелководья и уносят ее в открытое море, либо забивают ее в укромные уголки на рифах, в обоих случаях защищая личинки от хищников. Имеется несколько теоретических описаний идеального нерестилища, но, откровенно говоря, похоже, что на практике всё сводится к оптимальному сочетанию подходящего месторасположения по времени в пути до него и благоприятных условий для выживания оплодотворенной икры, личинок и мальков.

На второй-третий день после полнолуния караваны сексуально возбужденных нассауских груперов раздуваются до огромных размеров, а рыбы с попадающихся по пути рифов в них неостановимо прибывает. К началу четвертого дня все до единой взрослые особи этого вида из прибережных вод вокруг Малого Каймана собираются у юго-западной оконечности рифа, и насчитывает это сборище около четырех тысяч рыб, то есть всю местную островную популяцию детородного возраста.

И в этом – главный источник проблем. Ежегодные миграции на нерест в одно и то же время в одно и то же место не только очень удобный график спаривания для рыб, но еще и замечательное подспорье для рыболовов. Где и когда еще собирается сразу так много вкусной рыбы? А тут – вся разом, отборные и самые крупные особи со всех окрестностей, лучшие представители рассеянной вдоль всего побережья популяции. Сами набиваются в одно место как сельди в бочку – и лови не хочу их чуть ли не голыми руками… На Малом Каймане, когда рыбаки впервые обнаружили нерестовое скопление групера в 2001 году, поголовье рыбы в нем насчитывало не менее семи тысяч особей. А уже к 2003 году их осталось чуть больше трех тысяч. И уполовинили популяцию за два года самые обычные рыболовы с удочками.

Отчасти причину столь колоссальной и стремительной убыли поголовья рыбы можно было бы объяснить высокой степенью зависимости нассауских груперов именно от массовости секс-оргий. Если бы позволительно было уподобить этих окуневых людям, то можно было бы сказать, что при виде резкого падения посещаемости места массового метания икры и спермы (собирательно – гамет) у оставшейся тусовки резко падает градус желания принимать участие в утратившем популярность действе. Говоря словами доктора Брайса Семменса, старшего научного сотрудника проекта «Групер и луна»: «Это как забрести по недоразумению в отстойный бар. Заходишь, а там одна шваль с гнилыми зубами, и тех по пальцам перечесть, так перед кем там гаметы-то метать, с кем ими делиться?!»

Однако нассауский групер отреагировал на падение численности популяции иначе. Результаты исследований Семменса и его коллег показывают, что со снижением поголовья окуни продолжают столь же ревностно выискивать в море косяки сородичей, чтобы присоединиться к ним по пути на нерест; они продолжают собираться в той же точке на юго-западной оконечности рифа, и год за годом они прикипают друг к другу и к месту сбора всё больше и больше. Чем меньше рыб остается в сложившемся косяке, тем дольше взрослые особи проводят вместе на нерестилище.