Из плоской коробочки взяла на пушистую кисточку из кошачьего волоса капельку легкой светло-желтой пудры. И, еле касаясь кожи мягким кончиком, принялась равномерно наносить ее на лицо. Изобретение старой Эратни, вызывающее образование приятного глазу золотистого загара после суток, проведенных на солнце. Мой, правда, имеет не совсем здоровый зеленовато-желтый оттенок, будто у человека, страдающего морской болезнью в тяжелой форме. Водой не смывается и держится пару месяцев, не требуя подкрашивания. Методично и аккуратно я продолжила обрабатывать шею, грудь, спину и руки до середины плеча. Главное – не спешить, иначе загар ляжет неровно или останутся незакрашенные полосы. Да и экономить следовало. Дождавшись, когда пудра полностью впитается, оделась. Облачившись в легкое белье и длинную чистую рубашку, прилегла на жесткий узкий тюфяк, строго наказав себе проснуться на первой ложной заре, когда сойдет туман.

Сон пришел мгновенно…

Граница между степью и Степью. За моей спиной колосятся, шелестя острыми кромками, высокие травы. Я, спешившись, встречаю лицом к лицу догнавшего меня мага. Не успев совсем чуть-чуть… спрятаться, укрыться, исчезнуть в тени Степи, глушащей всю чуждую ей магию. Усталые мои лошадки лениво паслись на серой траве.

Вот он. Высокий, в пропыленной дорожной мантии, смуглый и надменный потомок завоевателей, пришедших на нашу землю, когда нам она уже была не нужна.

Этот молодой самоуверенный маг принял послание в последнем на моем пути городке – Сэнде. И бросился вдогонку, соблазнившись суммой обещанной награды. Вот! Догнал, торжествующе улыбаясь, и, вытянув вперед руку, что-то повелительно сказал. Знакомая боль магии Принуждения скрутила мышцы, заставляя делать шаг вперед. Но за моей спиной колыхались высокие травы. В другом месте в иное время я ничего не смогла бы сделать. Но это граница… граница между невозможным и необыкновенным… Да и какая мать даст в обиду свое непутевое дитя?

Я замерла, скрючившись, цепляясь разумом за истончившуюся Кромку. На тонком аристократическом лице мага нарисовалось недоумение. Как же так? Неужели до сих пор тебе никто не противился? Увы… Из его рта полился незнакомый речитатив, перебиваемый моим тихим шепотом.

«Мать моя, Степь, боги мои, Гром и Молния, дочь ваша, Гьяррета хальда, просит помощи вашей. Наполните силой руки мои, напоите силой уста мои, дайте силу телу моему противостоять врагу моему!» Я выпрямилась, улыбаясь торжествующе. Вуаль всколыхнулась, выплескивая в реальность сгусток силы с Изнанки, наполнивший мое тело пьянящей легкостью. Страх плесканул сероватой бледностью на лицо противника. Ты никогда не встречал хальдов? Что ж, этот урок познания будет стоить тебе жизни. Да и жадность должна быть наказуема. Я вскинула руки, и с пальцев сорвалась ослепительно-белая молния, сметая неудачливого мага с лошади. Все…

Тут же навалилась камнем усталость. А до ноздрей донесся вовсе не аппетитный запах хорошо прожаренного человеческого мяса. Лошадь испуганно унеслась вдаль, мои флегматичные животные, даже не дрогнув, продолжали пастись на самом краю Границы.

Через силу передвигая ноги, я двинулась к трупу.

Как бы ни воспевали мы, менестрели, битвы великих магов, никогда не упоминали, что дело это грязное и неаппетитное… Преодолевая тошноту, я посмотрела на дело рук своих. Обгоревшие обрывки плаща покрывали практически обугленное тело, которое не сохранило даже сходства с живым человеком. Обгоревший череп медленно повернулся в мою сторону, блеснув уцелевшими зубами. Челюсть медленно шевельнулась, и хриплый голос прошелестел:

– Проснись…

Судорожно подскочив в постели, я очнулась. Несмотря на ночную прохладу, тело было покрыто блестящей пленкой пота. Такого не было! Да, я убила того мага, воззвав к легендарным силам предков. Но он не оживал, нашептывая мне что-то непонятное. Тогда, проблевавшись, я оттащила труп за Границу и напоила его кровью Степь[2], что позволило мне пересечь ее практически без потерь. Потом полдня провалялась без сознания, пережидая сильнейший магический откат. И все! Никаких разговоров с мертвецами! Такие сны не посылаются просто так…

Надо вставать. Заставив напряженно замершее тело двигаться, я подошла к окну. Туман только начал рассеиваться, а во дворе таились смутные тени, слышался непонятный шум у конюшен. Неожиданно будто порыв ветра выдул белые клубы за пределы двора, и мне вполне отчетливо удалось различить стоящих у входа людей. И разглядеть блеск оружия.

Пора убираться отсюда! И так, чтобы не встречаться с неожиданными ночными гостями. Быстро одевшись, я закрепила на спине ножны с истончившимся от времени мечом, пристроила на плечо сумку со шкатулкой. Куда увереннее чувствовала бы себя, будь на мне хотя бы кожаный доспех и кинжал, а не простая небеленая рубашка и штаны да старая семейная реликвия. Истрепанный плащ я накрутила на левую руку и бесшумно покинула свое кратковременное пристанище. Аккуратно спустившись по ступеням, не будя эти поющие полы, я замерла, вжавшись в стену перед дверью в зал. Там, освещая пятачок перед входом колеблющимся светом, горела свеча и слышались голоса. Придется попробовать уйти через кухню.

Выждав, когда неровное пламя свечи пригаснет от слабого сквозняка, я, пригнувшись, нырнула за стойку. Затаив дыхание, чутко прислушалась.

– Но у меня просто нет столько денег! – Это трактирщик. Плаксивым шепотом взывает к жалости сборщика темных налогов.

– Это твои проблемы, – равнодушный хрипловатый голос, – гони сотню монет, или… – Он угрожающе затих.

– Да ладно, Крош, – вмешался еще один, веселый и молодой голос, – оно тебе надо? Возьми с него натурой! Жертва-то тебе еще нужна…

– Что ж, – неопределенно прохрипел главный, соглашаясь, – постояльцы есть?

Я прямо-таки воочию увидела, как трактирщик затряс жирным подбородком.

– Как не быть! Один таки есть!

Гром и молния!! Я тихо поползла за стойкой к кухонной двери. Вот удача моя!!

– Одиночка, авантюрист, заявился ввечеру, расплатился золотом. Вот! – доложил трактирщик облегченно, не желая украшать собой жертвенный камень.

– Покажи-ка, покажи-ка, – заинтересовался хриплый. – Ну надо же! Какой интересный у тебя постоялец! Монета-то работы Мелмора! Я с интересом бы пообщался с ним…

Знаток, Гром и Молния, как не вовремя! А мне не хочется! Общаться…

– И где же прячется этот твой одинокий путешественник?

– Наверху, где ж еще! А монета что, фальшивая?

– Угу…

Я скользнула в кухонную дверь, прикрываясь стойкой. Торопливо двинулась по длинному темному коридору, ведущему в отдельную пристройку, два окна и дверь которой выходили на соседнюю улицу. Не глядя выскочила на освещенное масляной лампой пространство и была тут же за это наказана. Кто-то из поваров свалил чистые кастрюли прямо на пол у плиты высокой неустойчивой кучей. И я на них наткнулась! Гора рухнула… Гром и Молния!! Пятнадцать лет назад на этой кухне царил идеальный порядок! Поднявшийся грохот мог бы разбудить мертвеца! На шум из двери высунулся часовой. Увидев меня, выпучил глаза и истерично заорал: