– Мисс Грей, – сказал ее спутник своим обычным высокомерным тоном. Впрочем, тут же подумала она, голос у него приятный. – Прошу вас, садитесь и чувствуйте себя как дома.

– Благодарю вас. – Она неловко плюхнулась в ближайшее кресло и подняла руки к шляпке. Нет, у нее просто нет сил. Пусть это чудовище остается там, где было все это время.

Она поняла, что у нее есть еще одна причина для расстройства, которое ее охватило еще во дворе под взглядами всех этих людей. В воздухе носились аппетитнейшие ароматы пищи. Ее желудок сжался, и ей пришлось сглотнуть слюну. Она медленно сняла перчатки, сложила руки на коленях, следя за тем, чтобы они не дрожали. Желудок окончательно взбунтовался, и в нем раздалось громкое, отчетливое урчание.

– Мы здесь сменим лошадей, – сказал мужчина, не давая комнате погрузиться в молчание. – Хочу проехать как можно больше до заката. Путешествия так утомительны. Вы не согласны, мисс Грей?

Похоже, он пытался спасти ее от смущения. Она задумалась, поверил ли он ее словам о плотном завтраке. Он ей нравился. Он был хорош собой и элегантен и, хотя выглядел несколько высокомерным и даже пресыщенным, был добр к ней. Кажется, прошла вечность с тех пор, как к ней относились по-доброму или хотя бы вежливо. Он вел себя вежливо, несмотря на ее наряд и обстоятельства, при которых они встретились. Она уже забыла, как звучит ее голос, когда она не объясняет детям что-нибудь во время занятий. А он внимательно слушал ее историю, и когда задавал вопросы, то чувствовалось, что ему интересны ответы на них.

Теперь он собирался купить ей обед и подвезти еще немного.

– Конечно согласна, сэр, – наконец ответила она и улыбнулась.

Его глаза скользнули по ее лицу. Кажется, он рассматривал ямочки на щеках. Эти ямочки всегда приводили ее в смущение. В них было что-то детское. Миссис Бернаби однажды сказала, что ей нужно контролировать себя, и если она не может убрать ямочки, то не улыбаться вообще. Она решила не улыбаться.

Он сел на стул напротив, так что между ними оказался стол. В тот же момент открылась дверь, и хозяин гостиницы внес поднос. От запаха, поднимавшегося над ним, ее желудок снова сжался. Хозяин поставил перед ними по тарелке супа из бычьих хвостов, а между тарелками – корзинку со свежим хлебом.

Она сглотнула набежавшую слюну и сжала руки на коленях, чтобы они не дрожали. Дрожь удалось унять. Теперь можно взять ложку и начать есть. Она заставила себя не спешить и подождать, пока мужчина напротив начнет есть первым.

– Мисс Грей, – спросил он, поднимая ложку, – а, кроме фамилии, у вас есть имя?

Она растерянно посмотрела на него и даже на минуту перестала думать о еде. Никто не звал ее по имени так долго, что она начала воспринимать его как что-то сугубо личное. Но в его поведение не было ничего излишне фамильярного. Он смотрел на нее с вежливым интересом. «У него такие светлые глаза, – вдруг подумала она, – что их скорее можно назвать серебристыми, чем серыми». Это были глубокие и очень красивые глаза. У нее промелькнула мысль, женат ли он. Как, должно быть, счастлива его жена – иметь такого красивого мужа, настоящего джентльмена.

– Стефани, – ответила она.

На мгновение его глаза улыбнулись. Она замечала несколько раз такое выражение во время их разговора в карете.

– Алистер Мунро, к вашим услугам, мисс Стефани Грей, – сказал он и наконец поднял ложку ко рту.

Она немедленно последовала его примеру и обнаружила, что пищу, оказывается, можно глотать с наслаждением, хотя раньше подобное утверждение показалось бы ей глупым.

– Жаль, – сказал он. – Похоже, повар здесь не слишком хорош.

Она удивленно посмотрела на него. Она не ела ничего вкуснее этого супа и булочек, хотя в одной из них ей попался непропеченный комок.

– Видимо, мистер Мунро, – сказала она тоном, которым иногда обращалась к детям, – вам никогда не приходилось испытывать голод.

– Вы правы, – ответил он. – Сейчас, мисс Грей, вы куда больше похожи на гувернантку, чем на.., гм.., наследницу.

Она рассмеялась.

– Я действительно еще не привыкла к тому, что богата, – ответила она. Она действительно не привыкла. Происходящее удивляло ее. Ей постоянно хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, не сон ли это. – Но, надеюсь, я всегда останусь благодарна судьбе за это внезапное счастье. Надеюсь, я никогда не научусь бессмысленно сорить деньгами и не стану настолько эгоистичной, чтобы тратить их только на себя.

– Или жаловаться на еду, если она плохо приготовлена, – добавил он.

Она покраснела. Он был так щедр, так добр к ней, а она задела его.

– Каждый имеет право на собственное мнение, сэр, – сказала она. – Вы заплатили за мой обед, сэр. Наверное, это дает вам право жаловаться на ваш собственный.

Хозяин вернулся с двумя огромными порциями жареного мяса, пирога с почками, картофеля и овощей. Он забрал тарелки из-под супа и вышел из комнаты. «Если мне удастся все это съесть, – подумала Стефани, – мне хватит сил на весь остаток дня и даже на завтра».

– И как вы думаете распорядиться своим богатством, мисс Стефани? – спросил Мунро. – Посвятите остаток жизни филантропии?

Ей в голову пришла одна мысль. Она с выражением явного удовольствия улыбнулась ему и заметила, что он не сводит глаз с ее лица, хотя уже поднял нож и вилку.

– Что мне следует сделать, – сказала она, немного наклонившись к нему, – так это предложить денег, чтобы вы довезли меня до Гэмпшира. Я заплачу, когда доберусь до места, поскольку у меня нет денег, чтобы дать вперед.

Она тут же пожалела, что сказала это. Конечно же, это была шутка. Но он посмотрел на нее так пристально и надменно, скользя глазами по лицу и этой отвратительной шляпке, которую она так и не сняла, что она съежилась.

– Вы действительно это предлагаете, мисс Грей? – спросил он.

Он, без сомнения, очень богат. Такое предложение для него оскорбительно.

– Нет. – Она снова рассмеялась. – Это была шутка, сэр. Нет, конечно нет.

– Конечно, нет, – тихо повторил он и в его глазах промелькнуло уже знакомое ей выражение удовольствия. – Но вы еще не рассказали мне о предполагаемом браке.

Она жалела, что упомянула об этом в карете. Он был таким вежливым, милым, терпеливо слушал ее историю, хотя в ней не было ничего интересного для него. Она обычно мало говорила, даже в те времена, когда жила в доме родителей. Ей еще никогда не приходилось так много рассказывать о себе. Она всегда была уверена, что не представляет никакого интереса ни для кого, кроме себя самой. А брак, как ей казалось, всегда был темой, более интересной для женщин, чем для мужчин. Не может быть, чтобы мистер Мунро действительно хотел выслушать и эту историю. Он просто проявлял вежливость.

– Боюсь, это не стоит вашего внимания, сэр, – сказала она. – Я и так утомила вас до смерти подробностями своей жизни, пока мы ехали в карете.