— Я спрашиваю, кто это все принес? — ледяным тоном проговорила Лена. — Анюта, кто тебе дал мандарины и конфеты?

— Баба Липа! — объявила сестренка. — Баба Липа дала. Она с нами целый день играла, пока тебя не было. А потом еще раз пришла и принесла вкусняку!

— Так я и знала! — вскричала Лена. Братьев как ветром сдуло.

— Сколько раз вам говорить, мы не нищие! Нам подачки не нужны! Мы с мамой работаем и сами все покупаем! — бушевала Лена. — Мы ничего не будем брать у чужих людей!

— Баба Липа не чужая! — закричала Анютка. — Она моя бабушка!

— Она тебе не бабушка, она чужая тетя! Ее нельзя сюда пускать! Поняла?!

— Не поняла! Не поняла! Она — бабушка!

Лена поймала сестру и потащила ее в ванную умываться. Потом отварила макароны, собрала всех на грязной кухне и посадила ужинать. Убираться она решила после еды.

— Андрей, тебе завтра к какому уроку? — спросила Лена, глядя, как дети стучат вилками по тарелкам. — Может, совсем не пойдешь, посидишь с Анюткой? У меня тест по английскому и по географии спорная оценка. Никак нельзя пропустить.

— Ты что, забыла?! — воскликнул Андрейка. — Мы завтра не учимся, у нас праздник.

— Какой праздник?

— «Прощай, начальная школа!»

— Точно. И правда забыла. — Лена устало потерла лоб. — А во сколько?

— Ну ты даешь! — возмутился Андрейка. — Только вчера говорил. Начало в десять. А ты что, не придешь на праздник?

— Ну как я приду? С кем я Анютку оставлю?

— А мама?

— Мама приедет послезавтра. Сегодня она еще у папы, а завтра сядет в поезд и приедет.

— Почему она поехала к папе именно тогда, когда у меня выпуск? — надулся Андрейка.

— Когда дали свидание, тогда и поехала, — сказала Лена. — Ты лучше проверь, чистая ли у тебя белая рубашка. А то пойдешь в грязной, как поросенок.

— А я брюки порвал! Чуть-чуть, — подал голос первоклассник Саша. — Когда с дерева слезал.

— Зачем ты на него вообще залезал? — спросила Лена. — Какие брюки, школьные?

— А нас воспитательница спросила, у кого родители могут красиво нарисовать большой плакат до завтра? Я и поднял руку! — возбужденно заговорил Вова. — Мне дали большой лист и краски. Круто! Сейчас будем рисовать.

— А теперь банановый! — выкрикнула Анютка, опрокинув бокал с киселем на обеденный стол, и принялась возить по кисельной луже пальцем.

Лена бессильно опустила руки. Стало понятно, что поспать ей сегодня не удастся.

Кабинет географии был заперт на ключ. Возле двери маячили Юрасик и Лена. Глеб бросил сумку на подоконник и отвернулся к окну, чтобы не разговаривать с ними. Отец вчера не вернулся домой, утром его постель осталась нетронута… Глеб подозревал, что скоро будет сидеть один целыми сутками.

— Почему-то никого нет, — подал голос Юрасик. Глеб оглянулся. По длинному коридору носились школьники, но среди них не было никого из шестого «А», и кабинет по-прежнему оставался закрытым.

— Придут, куда денутся, — буркнул Глеб, садясь на подоконник. — Еще десять минут.

Юрасик озадаченно смотрел на него.

— Чего уставился? — спросил тот.

— А где?.. — Юрасик покрутил рукой перед своим лицом.

— Чего «где»?

— У тебя вчера была болячка, через всю щеку.

— И что?

— Теперь ее нет.

Глеб потрогал щеку. На ощупь кожа была гладкая, без бугорков запекшейся крови, и совершенно не болела. Он достал телефон, сфотографировал лицо и удивленно принялся разглядывать снимок.

— Вы почему здесь? — крикнули Дорошевич и Громова, несясь мимо них по коридору.

— А вы-то куда?! — заорал им вслед Глеб.

— На контрольную!

Лена и Юрасик переглянулись в недоумении.

— По алгебре, что ли? Мы же ее позавчера написали! — пробормотал Юрасик. — Может, они двойки получили, бегут переписывать…

— Дорошевич и Громова? — скептически заметила Лена. — Они же хорошистки.

— Да эти две тронутые меня вообще не интересуют, — отрезал Глеб.

— Надо сходить на алгебру, предложил Юрасик и полез в рюкзак за расписанием.

— Что туда ходить, если у тебя вот здесь четко написано — география! — Глеб раздраженно потыкал пальцем в его дневник. Юрасик не успел возразить. По коридору к ним спешила Клара Борисовна, истошно крича:

— Вот они где! Елизаров, Карасев, Зюзина! Хотите мне годовую контрольную сорвать? Быстро в кабинет! — И она погнала оторопевших учеников на третий этаж.

В кабинете алгебры сидел весь класс. Перед каждым учеником на парте лежали белые тетрадные листочки с печатями и брошюры с заданиями. Математичка писала на доске образец заполнения титульного листа для годовой контрольной.

Глеб, Юрасик и Лена в состоянии шока разошлись по местам. Глеб плюхнулся на стул и тупо уставился на свою соседку, Соню Ткачук, которая сосредоточенно выводила на листе ровные строчки.

— Слушай, Ткачук, что происходит?

— А что такого происходит? — Ткачук подняла на Глеба непонимающие глаза.

— Почему мы снова пишем эту контрольную?

— Елизаров, ты рехнулся? Заткнись и не мешай.

Соня Ткачук вновь склонилась над контрольной. Глеб оглядел класс и встретился глазами с ошеломленной Леной, сидящей в первом ряду возле окна. Потом они оба посмотрели на обернувшегося Юрасика. Вид у него был обескураженный.

— Так, — негромко пробормотал Глеб. — Нормальных только трое. Остальные чокнулись. Массовое помешательство, не иначе.

— Елизаров! Думаешь, у тебя слишком много времени? — строго спросила математичка. Глеб достал ручку, пододвинул к себе чистый листок с печатью и во второй раз принялся решать те же самые примеры.

— Ну и что это было? — спросил Глеб у Юрасика и Лены, когда они остались втроем в кабинете алгебры.

— Может, розыгрыш? — предположил Юрасик.

— Да? И кто кого разыгрывает? — поинтересовалась Лена. — Наш класс — нас?

— Я всегда говорил, что ваш класс — сборище дураков.

— Знаешь что, Елизаров, сам ты…

Прозвенел звонок, и в класс ворвалась галдящая толпа семиклассников. Троица поспешила на следующий урок — в кабинет русского языка и литературы.

— Елизаров, ты чего русский-то достал? — Ткачук повертела пальцем у виска, открыла учебник литературы и принялась что-то повторять. Учебник у нее был открыт на стихотворении Рубцова — том самом, которое весь класс уже ответил.