он ни был. Бывает и так, что я в своих книгах описываю те дела, которые я вёл, и, поставив себя на место своих клиентов, спрашиваю себя: «А можно ли было поступить иначе?» или «А что бы сделал я на месте того или иного человека?» и так далее. И через эти книги я пробую найти ответы на мои вопросы.

— И как — получается? — спросила Надя.

— Когда — да, когда — нет. — ответил я и задал свой вопрос:

— Вот вы отдыхаете голышом. Как вам пришло это в голову и что вам даёт или дал такой отдых? Ну, начнём с тебя, Поля!

— Что касается меня, то меня к этому приучила моя мама, когда я была ещё маленькой: сначала мы вместе принимали душ, потом стали ходить в баню всей семьёй у бабушки с дедушкой на даче, а лет в девять я впервые попала на нудиский пляж. Это было в Питере, на берегу финского залива. Я там увидела много людей в абсолютно обнажённом виде, которые резвились, купались, играли в игры… Причём и стар и млад. И мне самой тогда было очень весело. А что до того, что мне это дало, то всё просто — тело отдыхает, освежается, насыщается кислородом… Да сам человек чувствует себя легко. Знаешь, я даже когда приходила домой из школы, с университета или сейчас прихожу с работы, то раздеваюсь до всего и хожу голышом, потому что устаю не столько от дел и беготни, сколько вот именно от одежды, в которую, будто в тёмный и душный чулан, мы прячем своё тело. — так сказала Полина. — Я пришла к такому отдыху намного позже Поли. — сказала Надя. — Это было уже в студенческие времена и, кстати говоря, именно Полька и убедила меня и ещё одну нашу сокурсницу, Тоню Нилову, раздеваться догола. До того ни я, ни Тоня этого не пробовали: я из-за своей немодельной фигуры, а Тоня просто потому что она на ту пору была ещё этакой хорошей девочкой и жила пока теми постулатами, которые ей внушались с детства. А тут дело было во время летней сессии и мы собрались у Поли дома позаниматься. Было до одури жарко и, я помню, Тонька простонала: «Какие, на фиг, тут экзамены с зачетами! Сейчас бы к воде поближе быть». И Поля отвечает: «Девчонки, чего вы маетесь? Разденьтесь и весь разговор!». И сама — хоп, хоп и как будто на ней ничего не было, а она стоит перед нами, красавица. Мы и пикнуть не успели ничего в этот момент, стоим столбом, смотрим на Польку, будто перед нами скелет на уроке биологии, по которому мы изучаем строение человека. «Чего остолбенели? Раздевайтесь смелей!». — повторила Поля. Тонька обозвала её сумасшедшей, послала к чёрту и хотела, было, бежать… Признаться, я тоже думала, что Полина не в своей тарелке, и тоже хотела дёру дать. Но Поля поймала Тоню за руку и упросила нас обеих её выслушать. Мы все сели за круглый стол, стоявший среди гостиной под люстрой, и Поля нам долго объясняла, что она не сумасшедшая, и даже не лесбиянка; что нет ничего постыдного в том, чтобы побыть какое-то время обнажённым, что телу от этого даже польза — оно отдохнёт от всей этой синтетики; что она не хотела никого из нас обидеть… В общем мы с Тоней сдались, разделись и в таком виде мы втроём сели за уроки. Сперва я и Тоня чувствовали себя немного, как на иголках: нам казалось, что кто-то за нами шпионит. Но потом, уйдя с головой в занятия, уже и забыли про всё. Это был наш первый опыт постижения нудизма. Потом мы стали собираться у кого-нибудь на даче и там оголяться, да ещё других девчат приглашали к нам присоединиться (кто-то примкнул к нам, даже своих парней привели, кто-то нет.), а там добрались и до пляжа. Вот так.

— Разрешите мне сказать, пожалуйста! — сказал Саша.

— Говори, дорогой, слушаем тебя! — сказал я ему.

— Знаете, вот говорят, что нудизм (или натуризм) раскрепощает человека, приносит пользу его здоровью и телу… А я бы добавил ещё один плюс: мне кажется, что человек, ходящий на такие пляжи, не имеет нужды шариться по порно-сайтам, поскольку он насматривается всего вживую и при этом не страдает ни сам человек, ни техника, ни бюджет его семьи. Вот одна история: однажды ко мне в гости пришёл мой одноклассник Максим Грач. Он программист. Ну, и в разговоре под рюмочку он мне говорит: «Слушай, ты не представляешь, как меня достало ходить каждые две недели в дом одной семьи и чинить им компьютер. А всё потому, что их сын, 14-ти летний балбес, заходит на эти порно-сайты и в и

тоге на рабочий компьютера прилетает баннер с голой попой. Что делать — не знаю». Я спрашиваю Макса, мол, а что, никто его отлупить не может? Он в ответ: «Кому его лупить! С матерью живёт. Та, бедная, в двух школах работает, чтобы чадо получше одеть и накормить, а это чадо… вместо помощи ещё и гадит матери». Я тогда говорю Максу: «А ты скажи ему, мол, «а чего ты за другими подсматриваешь? Сними и самого себя во время онанизма и покажи всему народу! Пусть и на тебя кто-то полюбуется». Но есть менее радикальное предложение: предложи ему сходить на нудиский пляж — там и обнажёнки полно, и никто, ничего такого не делает. Может, ещё подругу найдёт». Чем всё кончилось — пока не знаю.

— У меня есть тост! — сказал я. — Я хочу поднять бокал за то, чтобы нудизм (или натуризм, как его ещё именуют) помогал оздоровлению не только тела человека, но и его души и разума!

И вновь над столом отзвучал тихий, легковесный звон наших бокалов. Перекусив немного, мы стали играть в волейбол — сперва ребята против девчат, потом одна пара против другой; наигравшись, пошли к пруду и там купались, резвились, как малые дети; потом фотографировались, изображая в шутку то сцену поцелуя, то страстные объятья, то ещё что-то; потом мы вновь вернулись к столу, ели, пили, говорили и пели…

Да, нам было весело! Но даже в этом веселье я всё же нашёл место мысли о ней, о Даше. «Так же ли ей весело у подруги, как весело мне?» — подумал я. А ещё мне не давало покоя — придумает ли Сашка что-нибудь, чтоб в город попали или нет? Очень хотелось с Дашей