К нему уже никто не ездит, боятся, один он.

Стегает — ведёт себя неадекватно, давненько не слышал этого слова.

— Присмотрю, — пообещал я.

— Я доверенность тебе напишу, — дед закряхтел, поднимаясь. — Права же у тебя есть. Я уже редко езжу, только на рыбалку.

— А можно я поведу? — спросил Кирилл. — Я аккуратно!

— В городе нет, — ответил я. — Там я сам.

В дедовском гараже стоял синий Луазик. Задняя часть обтянута брезентом, внутри только два кресла. Остальные пассажиры сидят у стены на неудобных лавках или вообще на колесе, которое лежало посередине.

— Вот он мой луноход, — с гордостью сказал дед Боря. — Обещали нам всем ветеранам и так выдать по машине, да не дождусь.

Кирилл открыл ворота, а я выехал на улицу на тарахтящей машине. Время вспомнить, что было в городе в моё время. Но сначала — заехать к ещё одному старому знакомому.

В город попасть напрямик невозможно, надо было проехать через весь частный сектор по его убитым дорогам, залитым лужам, а потом объехать через железнодорожный переезд.

Местные иногда засыпали ямы гравием, но его быстро раскатывало. Дед как-то раз в сердцах сказал, что даже в Берлине в 45-м дороги были хоть немного, но лучше. Я думаю, что он не преувеличивает, ну а его луноход для этих дорог подходил идеально.

Денег нам шиковать особо не было, да и я не собирался брать у брата его кровно заработанные. Просто осмотреться, заехать к Семёнычу, узнать, что там у него.

На переходе пришлось подождать, пока дымящий поезд, по злой иронии, тот самый 1242, рядом с которым меня прибило, протащил мимо нас целый состав древесины в Китай. Грузы туда шли днём и ночью, дерево, нефть и металл, а оттуда дешёвые шмотки и всякий хлам.

Магнитолы у деда не было, так что мы с Кирюхой просто болтали. Вернее, я чаще слушал, потому что не хотел путать брата своими знаниями. Тем более, я же не всё помнил, что случилось двадцать пять лет назад. Сказану что-нибудь, о чём он ещё не знает и что ещё вообще не случилось.

Основная часть города была окружена частными домами, но этот район был более престижный. Заборы не из досок, а из кирпича или даже камней, сами дома часто бывают двухэтажные. Почти рядом с каждым — машина, причём недешёвая. Тут живут коммерсанты и бандиты.

— Заедем к Семёнычу, — сказал я. — Давно у него был?

— Весной, — Кирилл нахмурился. — Всё некогда.

Рынок дальше, а мы поехали в сторону Дома Офицеров. Неподалёку от него располагался зал, где была секция по кикбоксингу. Владимир Семёныч Иванов открыл её в 92-м, мы с Женей были там одними из первых. Мужик суровый, но его уважали в городе.

Сейчас секция должна быть открыта, но кажется, что этот год она не переживёт. Вот и узнаю, что там случилось.

Зал — простая одноэтажная кирпичная постройка, её выдал тренеру муниципалитет. В центре, место удобное, рынок не так и далеко отсюда.

И я не зря приехал сюда, как чуял. Рядом со входом стояла чёрная тойота Марк-2, марковник, с правым рулём. Рядом с ней курил громила с бритой головой, одетый в спортивную мастерку.

— Не похоже, что это пришли тренироваться, — сказал я Кириллу. — Зайду-ка я к Семёнычу, узнаю, что там.

Внутри ничего не изменилось — общий зал с крашенным в синий цвет деревянным полом, старые тренажёры, запах железа, кожи от груш и пота. На ринге спарринговались два парня лет пятнадцати, но не особо усердно, постоянно поглядывали на дверь тренерской. Остальные ученики тоже, вид тревожный.

А оттуда доносились звуки ругани.

— Да ты чё, б**, берега попутал, старый? Хоть знаешь, с кем говоришь?

Забыл я всё это, но сейчас вспоминал. Зато знаю, что вовремя приехал. Кто-то решил наехать на моего тренера. Так что я подошёл к тренерской и решительно открыл дверь.

Глава 3

Семёныч, крепкий пожилой мужик в спортивном костюме-тройке (штаны, мастерка и жилетка) сидел за столом, на котором стояла дымящаяся пепельница.

Перед ним двое. Один бритоголовый «бык», который нависал над тренером, второй — худой мужик с прилизанными волосами и в деловом костюмчике, у которого лежал на коленях пластиковый дипломат.

В руках прилизанный держал моторолу в кожаном чехле, выставляя напоказ. Правда, смысл от сотового телефона, если в городе нет ни одной вышки? Зато статусный предмет для понтов.

— Лёша, не кричи, — мужик убрал телефон и открыл дипломат, доставая оттуда стопку листов. — Владимир Семёнович, вам просто нужно подписать это и освободить помещение на следующей неделе. Вы же в курсе про компенсацию…

— Что здесь происходит? — спросил я.

— А те чё надо? — «бык» повернулся ко мне. — Вали отсюда нахрен!

Прилизанный, не обращая на меня внимания, протянул пачку листов тренеру. Семёныч поднял голову на меня.

— Да я разберусь, Максим, — густым басом сказал он. — Уже не в первый раз приходят, пугают. И не в последний.

— Гоша, выведи посторонних, — прилизанный даже не повернулся ко мне.

Гоша поцокал языком и попёр в мою сторону. Крепкий, шея толстая, одет в китайскую кожанку, несмотря на жару. Глаза навыкате пялились на меня. Выше меня на полголовы.

Сейчас будет просто, бей или беги. Но бежать не буду. Гоша схватил меня за грудки джинсовки, собираясь встряхнуть.

Я хлопнул его ладонями по ушам и добавил коленом. Гоша отошёл, краснея и пуча глаза от злости.

— Да я тебя…

Лоу-кик по ноге, отчего бык пошатнулся, и сразу пробил ему в корпус. Не думал, просто ударил. Гоша покраснел, держась за бок, и отошёл. Драться он что-то вдруг передумал.

— Да я тебя, — он простонал. — Я тебя…

Бык попятился к двери, а его главный с испуганным видом посмотрел на меня.

— Спрашиваю ещё раз, — сказал я. — Что происходит?

— Выселить он меня хочет, — спокойно ответил Семёныч. — Нашёл каких-то идиотов, думает, что напугает. Нет, Владислав, не соглашаюсь.

— Вы ещё не знаете, с кем связались! — возмутился прилизанный, захлопывая дипломат. — Ещё не знаете. Да я…

— Как раз знаю. Никто. Покиньте мой зал.

— Ты слышал его, — добавил я, потирая кулак. — Вон отсюда.

Тело помнит, ударил я мощно, на рефлексах. Вышел вслед за ними на крыльцо. Думал, что водила тоже придёт драться, но марковник уехал, поднимая пыль и разбрасывая камни колёсами. Что-то так себе из них бандиты.

— А я уж думал, как их спровадить, — сказал Семёныч, выходя ко мне. — Ещё бы немного, и сам бы его выкинул.

— Кто это?

— Родионов, делец местный.

— Бандит?

— Не, из этих, новых русских. На рынке он торговал раньше, а сейчас автоматы хочет, — Семёныч хмыкнул.

— Автоматы?

— Ну эти, игральные, — тренер потянул воображаемый рычаг в воздухе. — Зал он держит, туда полгорода ходит и деньги спускают.

Теперь понятно. Бизнес выгодный, никем не регулируется, а помещение здесь удобное, центр города. Вот и наглеет.

— А я тут парней обучаю, — продолжил Семёныч, доставая пачку кэмэла. — А он повадился ко мне, зал мой отжать хочет, — прикурил спичками. — Нанял бандюганов, но мелких, шпану одну, вот и пугает.

— А серьёзный за ним кто-то стоит? — я смотрел вслед уезжающей машине.

— Не ну крышуют его конечно. Но тут он сам придумал расширяться, без братвы. Если бы с пивзавода нами занялся, меня бы живо выселили, даже не спросили бы. Но ты не боись, Максим, всё путём будет.

— Не боюсь, но чего-то слишком они тут охренели.

Тренер посмотрел на Луазик. Кирилл, сидящий там, опустил голову, как мог, но спрятаться не успел.

— Кириха, а ты чего забросил ходить?

— Так это, — Кирилл замялся. — Денег не было, вот и не ходил…

— Да придумали бы чего-нибудь, — тренер махнул рукой. — Вечно отмазки.

— Так и обучаешь бесплатно, — я вздохнул.

— Не всех. Ходят тут ко мне парни с детдома, а у них-то откуда деньги? Но пусть лучше в зале сидят, чем будут там клей нюхать по подворотням. Или того хуже.

Семёныч именно такой, каким я его помнил: крепкий, с мощным голосиной и принципиальный. Он держал эту секцию на своих широких плечах. Родители платили за занятия, но не все могли это позволить. И тренер часто обучал так, бесплатно, поэтому почти никакого заработка с секции не имел.

Зато на нём хотели заработать другие.

— Ты не ходил к Крюкову? — спросил я. — Он же твой ученик, он бы этого Родионова в бараний рог свернул.

— К бандитам не хожу, — мрачно сказал Семёныч.

— Всё равно. Не идёшь к бандитам, иди к другим. В милицию. Или мне сообщи, если туго будет, сам подъеду и Женю подтяну. Такое нельзя попускать, Родионов