Ее обвинение, что он не хотел появления на свет их ребенка, просто смехотворно. Но в тот миг, когда Люк узнал, что жена беременна, им действительно овладел ужас, что история может повториться, и это заставило его отдалиться от Эмили. Что, надо признать, обошлось ему слишком дорого! Люк резко вздохнул и посмотрел на крепыша, который спокойно сидел в своем детском креслице. Жан-Клод! Его сын! Все еще казалось невероятным, что этот красивый большеглазый карапуз — его кровь и плоть.

У него сжалось сердце, когда он получше разглядел ребенка и понял, как сильно тот похож на него. Люк с благоговением коснулся атласных завитков мальчика, таких же черных, как и его собственные волосы. Когда Жан-Клод поднял длинные ресницы, чтобы посмотреть на Люка огромными серыми глазами, тот почувствовал, будто смотрится в зеркало. Люк полюбил его, как только увидел, и поклялся, что больше никто и ничто никогда не разлучит их.

Жан-Клод с улыбкой посмотрел на незнакомого мужчину, и Эмили почувствовала внезапный укол ревности, когда малыш протянул свои маленькие пухлые ручонки к Люку. Неужели все мужчины из семьи Вайон будут предавать ее? Конечно, она очень хотела, чтобы у Жан-Клода были хорошие отношения с отцом, но она все еще была не в силах поверить в то, что и Люк желает того же.

— Мы с Жан-Клодом летим в Лондон вечерним рейсом, — объявила она, но, не услышав ответа Люка, добавила: — Если хочешь, мы завтра же приедем к тебе.

— Мы не летим в Лондон.

— А куда?

Эмили ненавидела пентхаус мужа в Челси, который казался ей не более уютным, чем комната ожидания зубного врача, но Люк, казалось, чувствовал себя там вполне комфортно, и она полагала, что он все еще живет там.

— Во Францию. Жан-Клод Вайон — мой сын и наследник. Естественно, что он будет расти на моей родине.

— Естественно? — возмутилась Эмили. — А как быть с моей родиной? Тебе никогда не приходило в голову, что я хотела растить его в Англии?

— Но почему-то ты растила его не там. Ты решила, что коммуна художников в испанской глуши подходит для нашего сына гораздо больше. Но теперь Жан-Клод будет наслаждаться всеми преимуществами своего положения в моем фамильном замке, в долине Луары. Вайоны — старинный французский род. Ведь ты не захочешь лишить его прав, полученных им при рождении?

— Я и не знала, что ты владелец замка! И, наверное, это не единственное, о чем ты не удосужился упомянуть. А что делать с британским наследием Жан-Клода? Дайеры тоже старинная семья. Хестон-Грейндж переходил по наследству более 400 лет, пока ты не купил его. И раз уж мы заговорили об этом, ответь мне — ты знал, что мои родители, продавая тебе Хестон, надеялись, что ты женишься на одной из их дочерей? Это так? И поэтому они предложили тебе Хестон гораздо дешевле его стоимости? И если это правда, то почему ты выбрал меня? Я была просто серой мышкой среди моих роскошных и умных сестер. Любая из них подошла бы тебе гораздо больше. Но, по-видимому, ты решил, что мной будет легче всего манипулировать, и что я не буду мешать твоим отношениям с твоей распрекрасной любовницей.

В двадцать лет, Эмили была чересчур наивной, чтобы спрятать свою сильную влюбленность в мужчину, который перевернул вверх дном всю ее жизнь. А теперь оказалась заложницей в очень серьезной игре.

— Ты всегда недооценивала себя. — Люк посмотрел на ее покрасневшее лицо и заглянул в огромные бездонные глаза цвета морской волны. — Я признаю, что было несколько причин, по которым ты показалась мне самой подходящей кандидатурой…

Эмили больше не желала слушать его циничные рассуждения. Она почувствовала себя племенной кобылой, проданной в придачу к Хестон-Грейнджу. Женясь на ней, Люк не видел в ней даже будущей матери своего ребенка.

— Жан-Клод один из Вайонов, и отныне его домом будет замок Монтьяр, а не какая-то грязная трущоба в Испании.

— Сан-Антонио не трущоба. Мы жили в прекрасном доме, и Жан-Клод был счастлив там.

— В самом деле? А скажи-ка мне, cherie, что бы ты делала, если бы он заболел? Ведь ближайшая больница находится за много миль оттуда. Где же твоя материнская преданность и безграничная забота о ребенке?

— А ты, конечно, великий эксперт по уходу за детьми. — Глаза Эмили пылали яростью. — О Жан-Клоде прекрасно заботились, но быть матерью-одиночкой нелегко.

— Ты сама сделала свой выбор, не спросив ни меня, ни Жан-Клода. Теперь моя очередь выбирать.

Эмили вздрогнула. Машина замедлила ход, и девушка взглянула в окно, в тщетных поисках признаков аэропорта, но ничего не увидела. Вместо этого, они проехали через ворота частного летного поля, и Эмили охватил жуткий страх. Как она могла забыть, что у Люка есть собственный самолет!

— Пожалуйста, не делай этого, Люк! — в отчаянии пролепетала Эмили. — Ведь мы не нужны тебе. И никогда не были нужны. Вспомни хотя бы, где и с кем ты был в день сканирования. Ты забыл даже об этом!

Не ответив, Люк открыл дверцу машины. Эмили выглядела такой же молодой и невинной, как и в тот день, когда впервые посмотрела на него, и стрела Амура пронзила его сердце. Он и рад был бы ненавидеть ее, но вместо этого ему хотелось ее защитить.

Люк никогда не говорил ей о своей любви. И теперь чувствовал угрызения совести, вспомнив, как его страхи заставили его выглядеть таким безразличным к своей беременной жене. Детство Люка оставило глубокие шрамы в его душе, приучив быть осторожным и не раскрывать своих чувств. Нет, он вовсе не забыл о дне сканирования. Боже, он отдал бы все, чтобы быть с ней в тот миг, но Робин совсем обезумела от тоски. Он разрывался между ней и Эмили, и к тому времени, когда смог добраться до телефона, чтобы все объяснить жене, та уже уехала в больницу.

— Подождите здесь. — Люк вылез из машины. — Я пригласил няню для Жан-Клода. Будет лучше, если мы познакомимся с ней до посадки.

Он уже направлялся к самолету, когда Эмили приняла внезапное решение. Волна жара прокатилась по ней, когда она постучала в водительский отсек. Возможно, это арендованная машина, лихорадочно рассуждала она. В таком случае водитель, скорее всего, испанец.

— Поезжайте, — уверенно приказала Эмили. За месяцы, проведенные в Сан-Антонио, она научилась довольно бегло говорить по-испански. Девушка спокойно улыбнулась водителю. — Планы изменились, и сеньор Вайон хочет, чтобы вы отвезли нас в международный аэропорт.

Темные глаза молодого парня светились доверчивостью.

— Да, сеньора.

Машина тронулась, и Эмили с облегчением вздохнула.

— Как можно быстрее, пожалуйста.

Но Люк уже распахивал дверцу.

— Ах ты, маленькая негодница!

Его лицо было искажено яростью. Он велел водителю остановиться, стремительно расстегнул ремни и взял Жан-Клода на руки.

— Я хотел быть справедливым и относиться к тебе с уважением, но теперь понял, что ты его явно не заслуживаешь, — прорычал Люк и схватил Эмили за руку.