Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В мутном свете он казался не красным, а серым. Сашка хлопнула ладонью по железному боку. Буек ответил гулким эхом. Сашка оглянулась на берег – там не было никого. Ни одной души.
Она поплыла обратно. От холодной воды вернулся озноб. Едва нащупав ногами камни, встала, балансируя в волне, и поняла, что распутать мокрые тряпочки и веревочки, в которые превратился скомканный купальник, не может.
Тогда, всхлипнув, Сашка швырнула комок выгоревшей ткани на берег, на гальку. Встала на четвереньки и так, то на двух, то на четырех, рванула к полотенцу.
Завернулась в него и огляделась снова.
Никого. Ни души. Море играет брошенным купальником, и с каждой минутой становится все светлее. В парке поют соловьи.
Подобрав купальник, сарафан и босоножки, Сашка проковыляла к синей кабинке для переодевания. Растерлась полотенцем – и неожиданно обрадовалась. Расправила плечи. Кожа горела, наливаясь изнутри, как шкурка спелого яблока. Уже без спешки Сашка оделась, обулась, нащупала ключи в кармане сарафана. Выкрутила купальник, вышла из кабинки и почти сразу согнулась пополам от рвотного спазма.
Упала на четвереньки, и ее вытошнило на гальку. Выплеснулась вода и вместе с ней – желтоватые кругляшки. Звякнули о камень. Сашка откашлялась, продышалась. Рвота ушла так же неожиданно, как началась. На гальке лежали три тусклые золотые денежки.
* * *
Дома, запершись в ванной, она рассмотрела монеты. Три одинаковых кругляша, на одной стороне незнакомый знак, состоящий из округлых переплетающихся линий. Не то лицо. Не то корона. Не то цветок; чем дольше Сашка смотрела – тем объемнее казался значок, будто выступал, приподнимался над плоскостью монеты.
Она протерла глаза. На реверсе имелся гладкий овал – не то О, не то ноль. Пробы, разумеется, не было, а Сашка не была особенным знатоком драгоценных металлов, но в том, что монеты золотые, почему-то сомнений не возникало.
По Улице, Ведущей к Морю, шли первые прохожие. Было около шести утра. Сашка легла на раскладушку, укрылась с головой одеялом и, зажав монеты в руке, снова задумалась.
Немного саднило горло. Тошноты больше не было. Можно, конечно, допустить, что Сашку вывернуло от вчерашней пахлавы, а монеты просто лежали на гальке. А человек в темных очках – маньяк, сложным и странным образом добывающий возможность посмотреть на голую девушку. В полутьме. Рано утром.
Она плотно зажмурила воспаленные глаза. Нет. Нельзя допустить. Сашку вынесло, вымыло из привычного мира в нереальный. Если верить книжкам, это случается с людьми, и даже не очень редко.
Или это все-таки сон?
Она заснула неожиданно для себя. И когда проснулась – было обыкновенное позднее утро двадцать пятого июля. Мама явилась с кухни, вытирая руки полотенцем, поглядела на Сашку с беспокойством:
– Ты что, ходила куда-то?!
– Купалась.
– С ума сошла?
– Почему? – возразила Сашка хрипло. – Знаешь, как здорово? На рассвете. Никого нет…
– Это опасно, – сказала мама. – И почему ты меня не предупредила?
Сашка пожала плечами под одеялом.
– Нам надо идти, – сказала мама. – Уже почти девять. Пошли скорее.
Сашка прерывисто вздохнула.
– Ма… а можно, я… полежу пока? Я плохо спала вообще-то.
– Ты не заболела? – Мама привычно положила ладонь на Сашкин лоб. – Нет, температуры нет… Доиграешься с этими ночными купаниями, весь отдых будет испорчен.
Сашка не ответила. Сжала в кулаке монеты, так что они впились в ладонь.
– Я там яйца сварила, – сказала мама озабоченно. – Возьми майонез в холодильнике… Эти красавцы, соседи, полбаночки нашего майонеза уже схрупали, ну ладно, на здоровье, как говорится.
Она продолжала вытирать полотенцем сухие руки.
– Я договорилась на пляже встретиться с Валентином, неудобно, знаешь, не появиться, я вчера обещала, что мы придем…
Сашка вспомнила вчерашний день. Валентином звали маминого собеседника, светловолосого и белокожего, который так живо наблюдал за далеким парадом дельфинов. Помнится, мама представила ее своему новому знакомому: «Это – Александра». Какая-то особенная значительность была в мамином голосе, но Сашка тогда не обратила внимания. Темный человек поднялся со скамейки и ушел, оставив поручение – и страх. Сашке было холодно посреди теплого, даже душного вечера. Сладко пахли цветы на клумбе… У Валентина был приятный одеколон, тонкий и терпкий. Сашка помнила запах, но не помнила лица.
– Ну иди, – Сашка подтянула одеяло. – Я немного поваляюсь… и тоже к вам приду.
– Будем на прежнем месте, – быстро сказала мама. – Яйца на столе… Ну, я пошла.
И, подхватив уже собранную сумку, поспешила к двери. На пороге обернулась:
– Будешь идти, купальник не забудь! Он на балконе сохнет…
И вышла.
* * *
Когда Сашка проснулась во второй раз, железный будильник показывал половину двенадцатого. На пляже в это время жара, толпа и море кипит от купающихся тел, будто суп с клецками. Поздно идти на море… или рано. Как посмотреть. Вот часика в четыре…
Она поразилась таким простым, таким будничным мыслям. Поднесла к глазам ладонь с монетами. Пока она спала, ладонь не разжималась – кругляши отпечатались на влажной коже. Сашка осторожно переложила их из правой руки в левую.
Что с ними делать? Сохранить, выбросить?
Звонок в дверь заставил ее дернуться. Одна монета соскользнула с ладони и укатилась под раскладушку. Нервничая, Сашка нащупала ее на пыльном ковре, набросила мамин ситцевый халат, вышла в темную прихожую.
– Кто там?
Теоретически это могла быть мама. Или, к примеру, почтальон. Или…
– Это я. Открывайте.
Сашка отпрянула.
Во всей квартире пусто – соседи на пляже. Дверь заперта… тонкая дверь из прессованных опилок, обитых дерматином.
Монеты прилипли к мокрой ладони. Удерживая их в кулаке, Сашка одной рукой отперла дверь – получилось не сразу.
– Добренький денечек. – Человек в непроницаемых очках шагнул через порог. – Я ненадолго. Идемте на кухню.
И прошел по коридору сам, первый, будто много раз бывал в этой квартире, будто был ее хозяином. Впрочем, дом-то типовой, типовее некуда…
Сашка пошла за ним как привязанная.
– Сядьте. – Человек выставил табурет на середину кухни. Сашка села – у нее подкосились ноги. Темный человек уселся напротив. – Монеты?
Сашка разжала кулак. Три золотых кругляшка лежали на красной ладони – влажные, в капельках пота.
– Очень хорошо. Оставьте себе. Сохраните, пожалуйста, все до одной. Все, которые будут. Не надо мучиться с купальником – входить в воду нужно голышом, не страшно, никто не смотрит. Продолжаем купаться без пропусков и опозданий. Завтра. Послезавтра. Через два дня.
– Я второго числа уезжаю, – сказала Сашка и сама поразилась, как тонко и жалобно прозвучал ее голос. – Я… у меня билеты на поезд. Я ведь не здесь живу, я…
Она была совершенно уверена, что