Томаш удивленно вскинул брови.

— Что вы имеете в виду?

— Там будут вопросы о древних письменах?

— А, нет. Будут практические задания. — Томаш рассеянно перебирал вещи. — Вам предстоит анализировать и расшифровывать тексты.

— Иероглифы?

— И их тоже, но не только. Вам могут достаться шумерские таблички, греческие изречения, тексты на иврите и арамейском или что-нибудь попроще, скажем, средневековый манускрипт или рукопись шестнадцатого века.

Девица раскрыла рот.

— И мне придется все это расшифровать?! — воскликнула она.

— Ну что вы, — усмехнулся профессор. — Только небольшие фрагменты…

— Но я не знаю этих языков… — прошептала огорченная студентка.

Томаш удивленно вскинул брови.

— Так ведь наш курс для того и существует, — он выразительно посмотрел на девушку, — чтобы учиться, верно?

Краем глаза профессор заметил, что прекрасная незнакомка присоединилась к стайке ожидавших своей очереди студентов; у него появилось смутное ощущение, что они где-то уже встречались. Между тем, работающая студентка явно передумала закатывать истерику, но и уходить не спешила; вместо этого она протянула Томашу листок бумаги.

— Вы должны это подписать, — сказала девица не терпящим возражений тоном.

Томаш недоуменно уставился на листок.

— А что это?

— Справка о том, что я пропустила работу, поскольку была на лекции.

Томаш наспех подмахнул справку, и в аудитории остались только две студентки, курчавая брюнетка и белокурая незнакомка, которая скромно отошла в сторону, пропуская смуглянку вперед.

— Профессор, получается, расшифровывать иероглифы все равно что разгадывать ребусы?

Ребус — это головоломка, в которой длинные слова разделены на слоги и буквенные сочетания, каждому из которых соответствует определенный образ. Слово «фасоль», к примеру, легко разделить на фа и соль. Изобразим вместо первого слога ноту, вместо второго нарисуем солонку, и получится классический ребус.

— Все зависит от конкретного случая, — проговорил Томаш. — В вопросах письменности египтяне не придерживались раз и навсегда принятых правил. Иногда они использовали гласные, а иногда обходились без них. Порой ставили эстетическое чувство превыше значения слов. И довольно часто прибегали к ребусам, когда хотели придать словам двойной, а то и тройной смысл.

— Как в случае с Рамсесом?

— Да, — кивнул Томаш. — Шампольон подходил к расшифровке картуша из Абу-Симбела именно как к ребусу. Слово «Ра», за которое он зацепился, чтобы вытянуть все остальное, оказалось заодно и буквой. Разумеется, имя фараона, которого подданные почитали как божество, ассоциировалось с солнцем не случайно.

— Спасибо, профессор.

— Не за что. До следующей недели.

И Томаш остался наедине с незнакомкой. Теперь он мог разглядывать ее, не таясь, хотя яркая, вызывающая красота девушки отчего-то смущала его; Томаш улыбнулся, и она охотно ответила на его улыбку.

— Привет, — сказал Томаш.

— Добрый день, профессор, — ответила девушка на почти безупречном португальском с легким, чарующим акцентом. — Я ваша новая студентка.

Профессор усмехнулся.

— Это я уже понял. Как вас зовут?

— Лена Линдхольм.

— Лена? — Томаш изобразил восторженное изумление, словно его собеседница назвала какое-то неведомое, экзотическое имя. — У нас, португальцев, это уменьшительное от Элены.

— Да, но дело в том, что я шведка.

— Шведка?! — воскликнул он. — Надо же. — Профессор лихорадочно копался в памяти, выискивая нужные слова. — Постойте, как же это… м-м-м… hej, trevligt att träffas![2]

У Лены округлились глаза.

— Вы что… — Пришел ее черед удивляться. — Talar du svenska?[3]

Томаш покачал головой.

— Jag talar inte svenska,[4]— сказал он с улыбкой. — Собственно, это почти все, что я могу сказать по-шведски. — И виновато пожал плечами. — Förlat.[5]

Студентка глядела на него с искренней симпатией.

— Неплохо, совсем не плохо. Вы только слишком растягиваете слова, получается похоже на датский. А где вы учили шведский язык?

— Студентом путешествовал по программе «Интер-рейл» и провел четыре дня в Мальме. Я любопытный и легко схватываю все, что связано с языками, а набраться самых употребительных выражений труда не составило. Так что спросить «var är toaletten?[6]» я мог. — Девушка хихикнула. — Hur mycket kostar det?[7]— Она снова рассмеялась. — Äppelkaka med vaniljsås.[8]

Шведка застонала, не в силах больше смеяться.

— Ох, профессор, не напоминайте мне про Äppelkaka.

— Почему?

Она облизнула яркие полные губы стремительным движением язычка, которое показалось Томашу вызывающе сексуальным.

— Это такая вкуснятина! Мне их очень не хватает!

Профессор усмехнулся, пытаясь скрыть смущение: наедине со шведкой ему было не по себе.

— Но согласитесь, странно называть еду kaka.

— Называйте, как хотите, но это невообразимо вкусно, конечно, если готовить по всем правилам. — Красотка опустила длинные ресницы и снова облизала губы. — М-м-м… utmärkt![9]Обожаю!

Томаш представил, как она приближается к нему, впивается в его губы своим ярким ртом, ощутил, как ее тело трепещет в его объятиях. Стряхнув наваждение, сконфуженно закашлялся.

— Скажите… Элена…

— Лена…

— Ну да, Лена. — Томаш сомневался, что произнес имя девушки правильно. Впрочем, она его не поправила. — Скажите, Лена… А где вы так хорошо выучили португальский?

— В Анголе.

— В Анголе?

Шведка улыбнулась, продемонстрировав ровные, белоснежные зубы.

— Мой отец был там послом, я прожила в Анголе пять лет.