– Ты прав. Красотке понравится и обычная деревянная конура.

Поппи внимательно посмотрел на девочку, потом снова хмыкнул. Через несколько минут они закончили завтракать.

– Грэтхен, пойди переоденься, – дала указание дочери Фрэнсин, а сама принялась мыть тарелки.

– Не хочешь ли сводить девочку в сарай? Там стоят клетки с кроликами, и у нескольких народились малыши, – сказал Поппи, когда Грэтхен вышла из кухни.

– Ее зовут Грэтхен, – напряженно ответила Фрэнсин.

– Я знаю. – Он наполнил раковину мыльной водой.

– Грэтхен Мари Уэбстер. Мари – это в честь мамы. – Она подождала, не скажет ли он что-нибудь, но он, как обычно, промолчал.

– Я сам закончу здесь убирать, – наконец произнес Поппи, когда осталось вытереть лишь несколько тарелок и убрать их на место.

– Хорошо. А я пойду переоденусь и покажу Грэтхен усадьбу. – Фрэнсин вытерла руки о кухонное полотенце и отправилась к себе в спальню.

Грэтхен была там. Она надела джинсы и розовую футболку и теперь стояла перед письменным столом, изучая старые вещи Фрэнсин.

Фрэнсин также надела джинсы и футболку.

– Что это, мамочка? – Грэтхен показала на коричневый букетик сухих цветов.

– Маленький букетик цветов, который обычно дарит девушке ее друг, – ответила Фрэнсин, собирая свои длинные темные волосы в конский хвостик.

– А его тебе подарил твой друг? – спросила Грэтхен.

Фрэнсин дотронулась до засушенного букетика. Как она и думала, от ее легкого прикосновения хрупкие лепестки тотчас рассыпались.

– Да, – ответила она на вопрос Грэтхен.

Разве она забудет ту ночь, когда Трэвис подарил ей эти цветы!

Предполагалось, что она станет его избранницей на балу Влюбленных, однако Поппи не пустил ее, отругав за какую-то провинность. Весь вечер она проплакала, преисполненная ненавистью к старику, который взял на себя ответственность за ее воспитание. Ближе к полуночи она увидела луч света, плясавший на ее стене. Это Трэвис подавал ей знак, чтобы она сбежала из дома и встретилась с ним. Он ждал ее возле кукурузного поля. Одетый в свой самый лучший костюм, он подарил ей этот букетик, а потом танцевал с нею при свете луны под тихие звуки транзистора.

– А у тебя было много дружков, мама? – Голосок Грэтхен прервал воспоминания Фрэнсин. – Уверена, у тебя их было много, ведь ты у меня такая красивая.

Фрэнсин засмеялась и подхватила Грэтхен на руки.

– Нет, в детстве я не отличалась особой красотой. Я была маленькая, тощая, невзрачная, как облезлая кошка. Ну а теперь хватит обо мне. Не хочешь ли взглянуть на маленьких крольчат?

Грэтхен широко раскрыла глаза от удивления.

– Ты не шутишь?

– Не шучу. – Фрэнсин рассмешило, как разволновалась дочурка. – Ну пойдем, посмотрим, кто у нас здесь живет.

Через несколько минут Грэтхен и Фрэнсин вышли во двор и оказались под теплыми, летними лучами солнца.

– Сначала сходим в старый курятник, – сказала Фрэнсин, показывая на хорошо утоптанную тропинку, – а потом поглядим на крольчат.

Пока они шли, Фрэнсин упрямо не смотрела на соседний дом. Она не желала думать о Трэвисе. Вместо этого она принялась увлеченно показывать дочери места своих детских игр.

– Видишь маленькое зданьице? – спросила Фрэнсин, махнув рукой в сторону старой коптильни. – Когда я была малышкой, я устроила себе в нем домик.

– А как ты думаешь, Поппи разрешит мне играть там?

– Не знаю. Давай потом спросим. – И пока они шли по тропинке, Фрэнсин вспоминала о долгих летних днях своего детства.

Коптильня стала ее прибежищем, там она спасалась от сурового старика. И горевала по своим любимым родителям, которых навсегда потеряла. Спрятавшись в этой маленькой коптильне, она воображала, будто приехала на каникулы вместе с родителями, и ей казалось, что она совсем не так одинока.

Именно сюда она прибегала, когда не хотела, чтобы кто-нибудь увидел ее слезы. Здесь она мечтала, что станет знаменитой, любимой.

И в этой самой коптильне ее впервые поцеловал Трэвис.

– О, мамочка, посмотри!

Грэтхен обследовала курятник, а вслед за ним – клетки с кроликами. Она бегала туда-сюда, охая и ахая, восхищаясь маленькими пушистыми крольчатами, сидевшими в проволочной клетке.

Фрэнсин улыбнулась, глядя на дочку. Та привстала на цыпочки, вцепившись пальчиками в клетку.

– До чего же они миленькие! – воскликнула Грэтхен.

– Хочешь подержать крольчонка?

– А можно? – еле дыша, спросила Грэтхен.

Фрэнсин отодвинула защелку клетки и просунула внутрь руку. Она слышала, как посмеивалась Грэтхен, пока она пыталась поймать то одно, то другое пушистое создание. Наконец ей удалось поймать крольчонка, и она вручила его Грэтхен. Та уселась на корточки и посадила зверька на колени.

Фрэнсин с улыбкой наблюдала за девочкой с маленьким крольчонком на руках. Похоже, у Грэтхен особая тяга ко всем слабеньким, хрупким существам, беспомощным и сломленным.

Пока Грэтхен гладила кролика и играла с ним, Фрэнсин, услышав жужжание какой-то фермерской машины, отправилась на звук. Она увидела небольшой трактор, расчищавший пространство вокруг старого пруда.

На водительском сиденье, как король на троне, восседал Трэвис. Вид у него был расслабленный и в то же время гордый. Он был без рубашки, в одном только поношенном комбинезоне. Широкие плечи под голубыми лямками спецовки казались особенно загорелыми. Темные пряди волос блестели на солнце.

Она отвела взгляд в сторону. Ее разозлило, что он не потолстел, не облысел. Мне было бы гораздо легче снова увидеть его, не будь он так чертовски красив.

– Пойдем, милая. Мы можем в любое время прийти сюда и полюбоваться кроликами, – сказала Фрэнсин, не желая больше видеть Трэвиса. Ей не хотелось предаваться старым воспоминаниям, от которых внутри пробуждалось горько-сладкое томление. – Нам надо еще распаковать вещи.

– Пока, малыш, – сказала Грэтхен кролику и отдала его матери, чтобы та посадила зверька обратно в клетку. – А кто это? – спросила Грэтхен, показывая рукой на Трэвиса, который приветственно помахал ей рукой.

– Сосед.

– Как ты думаешь, он покатает меня на тракторе? – спросила Грэтхен и помахала ему в ответ.

– Тракторы не для маленьких девочек. Ну пошли же.

Фрэнсин повела Грэтхен по тропинке. Ей нестерпимо хотелось войти в дом, где она не будет видеть Трэвиса, а он не увидит их.

Как же я не сообразила, что мне будет трудно вновь увидеть его. Даже смешно. Наверное, он женат, подумала она. Может, взял в жены какую-нибудь милую молоденькую девушку, которая больше всего на свете мечтала стать женой фермера. А дома его, наверное, ждут ребятишки.