«Да как же? Во мне, значит, как во всех смертных

Теплая кровь! Как у всех будут смерть и страданье,

Молю о пощаде великих богов милосердных!»

Но боги глухи, лишь небо слушает хмуро,

И безучастно плывут облака над главою,

Да видит Владимир, сияя белою шкурой

Вглубь леса шагает медведь походкой кривою.

Отчаянный крик князь издал, разодрану спину вздымая,

И дух испустил оставшись лежать меж телами,

А роща стоит, как и прежде полунемая,

Её не затронут ни плач, ни скрежет зубами.

ЭПИЛОГ

У великой реки под сенью старинного древа,

Ива младая узрела лик осени жёлтой -

Листочек опавший прияла прекрасная дева

В нежной ладони сокрыв его как за щеколдой.

Сжатую руку единой смочила слезою,

Что быстро сорвалась с трепещущей черной ресницы,

И небо гремит вдалеке над спокойной водою,

И Ива зовет в последний раз вещую птицу.

«Где же ты птица, что прежде меня навещала?

Неужто забыла ты дом свой в раскидистой кроне?»

Но многие дни ничего та уж не отвечала,

Покойна природа в своем молчаливом законе.

«Уж лета конец, теперь осени время правдивой,

Лишь осень взойдет ко мне в дом по поросшей дороженьке,

Видно стоять мне теперь у Днепра плакучею ивой,

Видно стоять мне теперь в белом свете одной-одинёшеньке».