зеркалом и дверь в совмещенную ванную с туалетом. Все чисто и аккуратно. Цветовая гамма бежево-белая. Кровать на проверку оказалась прикручена к полу, но это и понятно, в море иногда штормит. Но что-то напрягало.

– Я возьму следующую каюту, – кивнула я остальным.

– Давай. За тобой будут Соня с малышом, – ответил мне Дмитрий, – а я буду крайним в нашей цепочке. Девчонки, если что не так, сразу стучите в стены. Мы с Леонидом тут же добежим.

На том разошлись по каютам. Все ужасно устали, хотелось в нормальный душ и спать. Моя каюта была близнецом каюты Леонида. Все так мило, но что-то не давало расслабиться. Я осмотрелась, но так ничего не увидела. Комната, как комната. Может просто переволновалась.

Я сбросила рюкзак, подхватила халат из шкафа и с благоговением вошла в ванную комнату. Не знаю как другие, но туалет в походных условиях меня никогда не радовал, а если учесть, что сутки мы провели в месте, где не совсем хотелось думать об этом, то сейчас я была счастлива! А когда встала под теплые струи душа, то была счастлива вдвойне!

Первое, что удивило – это полное отсутствие запаха у косметических средств, которыми я пользовалась. Мыло, шампунь и даже зубная паста не имели ни запаха, ни вкуса. Возможно, что их пациенты – аллергики и не переносят посторонних запахов? Надо уточнить.

Я вытерлась полотенцем, накинула халат, вещи бросила пока в ванной, рассчитывая вечером сполоснуть и повесить сушить. В комнате уже стоял поднос с крем-супом зеленоватого цвета, картофельное пюре и две котлеты, салат овощной, два кусочка серого хлеба и целый чайничек чая! Мой желудок тут же напомнил о себе.

– Конечно, родненький, сейчас пообедаем.

Я села за стол и сняла с подноса тарелку с супом, не успела подвинуть к себе, как в дверь постучали.

– И кто пытается нарушить мое уединение? – недовольно пробурчала я.

В открытую дверь заглянул Леонид.

– Не ешь! – я оторопела, покосилась на свой суп, а мой желудок протестующе зарычал.

– А что с ним не так?

– Все так! Просто я решил, что вдвоем веселее, – улыбаясь, ответил стюард и внес свой поднос.

– Ну, ты и сволочь! Я уже за секунду надумала себе всякой гадости, чуть аппетит не пропал!

– Прости, правда, глупо получилось.

Леонид быстро поставил еду на стол, положил приборы и убрал со стола подносы, поставив их на ребро к стенке на пол. А я уже с опаской поднесла первую ложку супа к губам, осторожно коснувшись зеленой кашицы языком.

– Ммм. Вкусно. Кажется по вкусу брокколи с грибами. Странное сочетание, но вкусно. А то я боялась, что пища тоже будет без вкуса и запаха, – сказала я Леониду, уплетая обед.

– Ты тоже заметила эту странность? А меня вот больше давят камеры по каюте.

– Точно! – я даже замерла, понимая, что меня так напрягало -четыре камеры в каюте, многовато как-то. Если это камеры слежения, конечно.

– Я тут посмотрел их немного, две точно следящие. Возможно, за нами и не смотрят, а просто ведут запись. Если ставят экспериментальное лечение, то понятно и наблюдение круглосуточное за пациентами. А вот две другие странные.

– Чем?

– Я не могу так взять и разобрать их, но судя по тому, что вижу – одна может транслировать изображение, как диафильм или голограмму. Я таких не видел. Они явно из новых разработок. А та, что у входа вообще не понимаю, как действует. Может и не камера вовсе. Позже попробую разобраться, понаблюдаю немного.

– Может у капитана спросить? – я проглотила весь обед и теперь наливала темный с терпким запахом чай.

– А то ты не заметила, как он любит отвечать на вопросы?

– Это верно. От Ирики нам вряд ли что-то узнать получится, но ведь нас сегодня должны познакомить с другими представителями корабля.

– Расспросим тех, кто попал сюда раньше на ужине.

– Знаешь, что мне еще не нравится? – продолжал нагнетать Леонид, – температура в каюте примерно 24 градуса, но я не вижу ни отопительных приборов, ни кондиционера, ни даже вентиляции. Окна смотрят на палубу, но не открываются совсем. И ты видела, кто тебе принес обед? – мое задумчивое выражение ответило за меня, – вот-вот, а я двери точно помню что закрыл. Что у них здесь за эксперименты?

Ответить мне не дала открывающаяся дверь.

– Вот ты где! – Дмитрий вошел в каюту с листом и ручкой в руке, – я уж забеспокоился. Напишите ребятки ваши данные, чтоб мы вечером отдали капитану. Нужно пока хотя бы известить о нашем местонахождении. Я так понимаю, не так уж и много нас спаслось и то каким-то чудом.

Дмитрий протянул лист Леониду. Там уже были написаны имена, фамилии, адрес, контактные данные близких наших коллег по несчастью.

– Как там Соня с Мишей? -спросила я, пока Леонид выводил свою фамилию.

– Мишка сразу заснул, Соня уже, наверное, тоже. Тяжело ей, надо будет сказать, чтобы ее доктор в первую очередь осмотрел. Я немного прошелся, осмотрел наш закрытый этаж. Странно здесь все.

– Мы заметили. Камеры видел? – Леонид указал на камеры слежения.

– Видел. Все так замуровано, как в клетке себя ощущаешь. Но если здесь секретные разработки, то нам вообще повезло, что нас на борт взяли. Я как военный могу понять нежелание распространяться перед неизвестными субъектами. Да и если послушать нашу историю, то нас и как шпионов заподозрить можно. Главное до жилого сектора добраться, а там уже разберемся. Ладно, пойду, тоже перекушу и отдохну. До вечера.

– До вечера!

– Если что, стучите в стену. Три удара – нужна помощь. Один – собраться в каюте у Карины.

– Почему у меня?

– У Соньки пацана напугаем. Наши каюты крайние, кому-то дольше идти, у тебя в самый раз. И надо на всякий случай слепую зону найти.

Дима вышел, забрав листок с нашими данными с собой. Мы молча закончили обед, и меня так разморило, что я, даже не пытаясь быть вежливой, выставила своего соседа за дверь и упала на кровать. Сон накрыл в тот же момент.

Глава 3

Мои сны начинали раздражать. Я стояла в ослепительно белом помещении без окон и без дверей, абсолютно без одежды. И хотя никого рядом не было, но ощущение, что меня измеряют и проверяют, не проходило. Я стояла и не могла сдвинуться с места, только поворачивала голову, осматривая помещение вокруг меня. Тихое жужжание становилось все громче и сквозь него еле уловимо слышались слова. Как если бы несколько человек спорили между собой. До меня долетали