– одна из причуд молодого скульптора – и присел возле стола, держа в руках голову Медузы. Он внимательно рассматривал её, поглаживая пальцем и в который раз пытаясь разгадать тайну неведомого мастера, почти волшебника, который так точно смог запечатлеть в камне человеческое лицо и так естественно соединить его с ужасными, изгибающимися, словно живыми телами змей.

«Посмотри на меня!» – как наяву хлестнул изнутри чужой голос. Не мольба. Требование, сопровождаемое скользящими прикосновениями. И шёпот, от которого становилось жутко, слитный, неразборчивый, искажённый затуманенным сновидением разумом. Больше похожий на…

Мужчина выронил голову и вскочил со стула. Тонкие ножки мебели жалобно взвизгнули.

– Даня? – раздался с постели сонный голос Олеси.

Мужчина обернулся.

– Сейчас иду, – бросил он и снова вперил взгляд в камень. От накатившего то ли омерзения, то ли ужаса захотелось стереть с кожи все воспоминания сна. И правда, присниться же такое! Видно, всё же сильно его задело чужое мастерство. Почти до помешательства…

– Даня, ты чего? – Девушка обеспокоенно приподнялась на локте.

– Всё хорошо. Спи, – откликнулся тот, положил голову обратно в сумку, стараясь поменьше шуметь, тщательно завернул её в полиэтилен и спрятал в дорожный саквояж. – Прости, что разбудил, – прошептал он несколько минут спустя, обнимая подругу. Ночь только-только начала светлеть, подгоняемая занимающимся рассветом, и в запасе у людей оставалось ещё несколько часов сна.

Утром Олеся проснулась от горьковатого, но такого горячего и желанного запаха кофе. Она села на постели и прислушалась к себе.

Голова была на удивление ясной. Ставшее уже привычным по утрам ощущение удушающей тошноты полностью отсутствовало. Хотя, нет. Тошнота была. Сосущая, острая, от которой темнело в глазах. Но девушка вдруг с изумлением поняла, что это всего лишь голод. Она накинула халат и вышла в гостиную.

Даниил сидел перед телевизором и рассеянно переключал каналы, то и дело отпивая ароматный непроглядно-чёрный, ещё парящий напиток из маленькой чашечки. На экране мелькали картинки: нарисованные, настоящие; улицы городов, лица людей. Даже вид какого-то явно помятого непогодой побережья, следом за которым появился серьёзный представительный диктор, что-то рассказывающий слушающим его в это утро людям. Внизу экрана бегущей строкой шёл текст на английском языке.

– Доброе утро! – ещё сонно мурлыкнула Олеся, касаясь плеча мужчины и опускаясь рядом на диван.

– Доброе, – отозвался он и улыбнулся, взглянув на немного растрёпанную со сна, но такую тёплую и родную девушку.

– Что в мире творится?

– Так, разное. – Даниил пожал плечами. – Сегодня ночью рядом с Кипром шторм прошёл. Говорят, волны были такой силы, что часть берега обвалилась. По-моему, как раз где-то там, где мы с тобой вчера отдыхали. – Мужчина протянул руку и поймал пальцами волнистую прядь. – Как ты себя чувствуешь?

– На удивление замечательно. – Девушка откинулась на спинку и немного нахмурившись, посетовала куда-то в потолок: – Есть хочу.

Брови Даниила удивлённо приподнялись: по утрам аппетита у Олеси давно не наблюдалось.

– И чего же желает сегодня прекрасная госпожа?

– Не знаю…Наверное, оладушки с мёдом. И йогурт. Но сначала… – она порывисто обернулась и схватила потянувшегося к внутреннему телефону мужчину за руку. – Свари мне кофе.

На этот раз его брови недовольно сошлись на переносице.

– Тебе нельзя.

– Немножко! Совсем капельку! – тонкие пальцы ограничили перед самым лицом ту самую столь желанную «капельку».

– Ты же знаешь, что…

– Да к чёрту! – обиженно воскликнула девушка, складывая руки на груди. – То нельзя, это нельзя! Я первый раз за хрен знает сколько времени слона бы целиком сожрала!

– Олесь, послушай…

Золотистые волосы от резкого повороты головы взлетели и веером рассыпались, окутывая нахохленные плечи и грудь тонкой паутинкой.

– Не дашь кофе – вообще есть не буду. Вот ни кусочка не съем!

Скрипнув зубами, Даниил прошипел:

– Х-хорошо…

Олеся схватила его за голову и звонко чмокнула в нос.

– Люблю тебя! – И, сияя мордашкой, направилась в ванную, провожаемая ошарашенным взглядом возлюбленного.

За завтраком они почти не разговаривали. Она – маленькими кусочками поглощала румяные оладьи, политые мёдом и посыпанные орешками, и миниатюрная белоснежная чашечка из-под кофе стояла чуть в стороне, то и дело ловя на себе полные сожаления взгляды голубых глаз. Он – почти не чувствуя вкуса, жевал бутерброд с колбасой и яичницей, запивая оное изобретение его фантазии душистым горячим чаем и загоняя остатки раздражения в самые тёмные глубины души. При этом взор его серых глаз ни на миг не покидал красивое лицо подруги. Периоды просветления, когда болезнь выпускала девушку из своих костлявых пальцев, бывали и раньше, однако это были лишь периоды, которые случались уже давно и очень быстро кончались. Да, такой хороший аппетит в последнее время действительно был для неё чем-то из ряда вон, и его наличие, без спорно, радовало. Да и вообще море, похоже, пошло ей на пользу, облегчая приступы недомогания. Но что будет потом? У них осталась всего неделя этого рая, а дальше – опять душная, шумная, загазованная Москва. Нет, Олеся, конечно, любила это огромное, населённое миллионами непохожих друг на друга людей, никогда не замирающее каменное сердце, но теперь ей в этом городе было плохо. По крайней мере, там она почему-то чувствовала себя много хуже, чем здесь, на солнечном, ярком средиземноморском побережье, продуваемом свежими солоноватыми ветрами. Как вариант, можно снять где-нибудь в том же Гитио, например, небольшой домик и оставаться здесь до конца, до самого последнего дня. Но каким он будет для неё этот последний день? И какой будет дорога, по которой ей придётся до него идти?..

В голове внезапно всплыли слова одного из профессоров, к которому он водил любимую в самом начале. Именно его слова стали для неё приговором. Почему-то именно они прозвучали так, что все надежды на медицинскую ошибку и сомнения в правильности поставленного диагноза окончательно исчезли. Тогда уже в конце визита сухонький седой мужчина в белом халате с острым, умным взглядом усталых глаз сказал то, чего теперь так боялся и с ужасом ждал Даня.

«Иногда в самом конце пациенты, как чудо, испытывают краткое облегчение, словно идут на поправку. Так вот, если Вы всё же останетесь рядом с ней до конца, в случае наступления такого просветления не верьте в это. Поддерживайте Вашу девушку, радуйтесь вместе с ней, но не верьте. Потому что, когда она неожиданно впадёт в конечную ко́му, эта несбыточная надежда может утянуть Вас следом. Потому что боль в Вашем сердце будет адская…»

Молодой человек тогда подумал, что странно слышать такое от учёного мужа, но эта мысль больше не давала ему жить спокойно…

– А давай ненадолго съездим в Афины, – тихий голос девушки вдруг