– Может быть, – грустно сказала Сафи, – нам удастся тайком проникнуть на завтрашний корабль. – Она сунула меч обратно в стальные ножны. Ноэль взглянула на нее.

– Это ужасная идея, Сафи. Мне кажется, сейчас мы можем только молиться какому-нибудь богу, чтобы он вмешался и помог нам сбежать.

Ноэль провела тканью по лезвию еще раз, а затем спрятала клинок в украшенные резьбой деревянные ножны и вытащила второй. Над пещерой повисла тишина, которую нарушал только звук движения ткани по металлу и вечный рокот волн моря Яданси.

Ноэль была уже не так поглощена чисткой оружия. Им нужен был новый план, а планирование всегда было коньком Ноэль. Она была прирожденным тактиком, тогда как Сафи искрила внезапными идеями. Начинай и доводи до конца.

Вскоре оружие было вычищено и просушено. Ноэль притащила ящик на пятачок, освещенный солнцем, и Сафи пристроилась рядом. Руки названой сестры покрылись гусиной кожей. Ноэль поняла, что и ее руки тоже.

– Если молитва – это наша единственная надежда, кому я должна молиться?

– Ну… – Ноэль закусила губы. На вкус они были солеными. – Нас чуть не убил каравенский монах, так почему бы нам не помолиться священным Колодцам истоков?

Сафи пробрала легкая дрожь.

– Ведун крови молится Колодцам истоков, а я не буду. Как насчет бога нубревенцев? Как его зовут?

– Просто бог, – уверенно сказала Ноэль.

– Ой. Да. – Сафи фыркнула, сложила ладони на груди и уставилась в каменный потолок. – О нубревенский бог волн…

– Я думаю, он бог и всего остального тоже.

Сафи закатила глаза.

– О нубревенский бог волн и всего остального тоже, пожалуйста, помоги нам добраться до Сотни островов в Нубревене. Это твой дом, в конце концов. Разве ты не хочешь, чтобы и мы там оказались?

– Это худшая молитва, какую мне приходилось слышать, – сказала Ноэль.

– Чтоб тебя, Ноэль. Я еще не закончила. – Сафи нахмурилась и продолжила. – Кроме того, сделай так, чтобы за нами никто не гнался. Особенно… ну… ты знаешь. Он. Просто держи Ведуна крови от нас подальше. Большое спасибо, о священный нубревенский бог. – Затем, почти машинально, она добавила: – Ах да, и если бы ты мог еще задержать городскую стражу, это было бы чудесно.

Мощно и внезапно о камни разбилась волна. Вода брызнула на лицо Ноэль, и та отвернулась. Вода оказалась неожиданно теплой.

– О нубревенский бог, – прошептала она, утирая морские брызги со лба, – храни нас. Это все, чего я прошу. Просто… храни нас.

Добраться до дортуара оказалось труднее, чем Сафи и Ноэль ожидали. Они были так истощены, голодны и разбиты, что даже ходьба вызывала у Сафи желание стонать в голос. Или сесть. Или хотя бы облегчить свои страдания горячей ванной и пирожными.

Впрочем, о ванне и пирожных не могло быть и речи. Городская стража буквально заполонила Онтигуа, так что к тому моменту, как девушки добрались до кампуса, уже почти рассвело. За полночи они добрели от пещеры до Онтигуа, и столько же времени занял остаток пути, переулками и огородами.

Порт Онтигуа был построен на скале и – на удачу Сафи и Ноэль – весь состоял из извилистых улочек и покосившихся магазинчиков. Там было множество темных углов и закоулков, куда можно было нырнуть при приближении стражи в красной форме. Но мышцы Сафи гудели, а в желудке урчало все громче. Не говоря уж о том, что любой кусок белой ткани, будь то развешенное белье, кусок парусины или рваная занавеска, заставлял ее сердце биться где-то в горле. К счастью, Ведун крови не появился, так что девушки поднялись в верхнюю часть города незамеченными.

В кампусе стражи не было – пока что, – и они, проникнув на территорию через покрытую птичьим пометом арку, перешли на бег. Университет находился в старой крепости с источенными, полуразрушенными стенами. Высокая башня, где сейчас размещались дортуары, когда-то служила казармами для солдат древней армии. Все здесь было таким же романтично обветшалым, как и в остальном замке.

Сафи нравилось в университете. Сама она выросла в старых продуваемых развалинах – и ненавидела их. Всякий раз, как дядя бывал не в настроении, ее запирали в восточном крыле. Через разбитые окна замка Хасстрелей наметало снег. Ледяной сквозняк и волглая плесень были повсюду. Куда ни падал взгляд, везде виднелись резьба, или картины, или гобелены с изображением горной летучей мыши Хасстрелей. Гротескное, змееподобное существо с зажатым в когтях девизом «Любовь и страх».

А сухие развалины университета Онтигуа были прогреты на солнце и восхитительно пахли протухшей в порту рыбой. Здесь всегда звучала студенческая болтовня и замысловатые ругательства сошедших на берег моряков.

Здесь Сафи было тепло, и она чувствовала, что ей здесь рады.

Девушки пробежали мимо давно смолкшего фонтана, а затем поднялись по шести ступенькам в вестибюль, где лунный свет выбеливал каменные плиты пола. Сквозь каждую распахнутую дверь, которую они миновали, были видны их спящие сверстники. Те немногие, кто еще не спал, были слишком погружены в другие занятия, чтобы заметить крадущихся Сафи и Ноэль.

Когда они наконец юркнули в свою комнату в конце коридора, Сафи закрыла и заперла дверь, а Ноэль прошла мимо стоявших в центре комнаты уже сложенных сундуков. Все было готово к отправке на Сотню островов… пока не выяснилось, что не все. Ноэль рухнула на свою кровать с благодарным вздохом и поджала ноги.

За последние семь лет Сафи наблюдала Ноэль в этой позе миллион раз – правда, не с таким количеством синяков и царапин.

Сафи подошла к своей кровати за дверью и хмуро посмотрела на потолок – а точнее, на две веревки, за которые она не спешила потянуть. Когда она только приехала, то повесила шелковые занавески, чтобы не видеть свою соседку-номаци, злобную, как гадюка, и еще менее привлекательную.

Карторранцы называли кочевые племена «номми». Жители империи Далмотти предпочитали название «матци», а марстокийцы (так говорил Хабим) мечтали, чтобы эти «цыганские демоны» покинули их земли.

Сафи отвернулась, не в силах смотреть на свою пустую кровать.

– Нам нужно спешить, Ноэль. Скоро стража начнет обыскивать кампус. Где целебная мазь Земляной ведьмы? Я намажусь первая.

– В моем сундуке, поверх одежды.

– Умница, – пробормотала Сафи. Это было характерно для Ноэль: упаковать лекарства так, чтобы их можно было легко и быстро достать. Сафи почти сразу нашла банку светлого крема. Он хорошо заживлял порезы и ушибы.

Втирая мазь в особенно болезненную царапину на локте, она бросила взгляд на Ноэль – лицо той выражало что-то вроде печали.

– Жаль, что у нас нет времени как следует попрощаться.

– Мне тоже.

– Это была моя первая в жизни кровать. – Ноэль похлопала по постели. В ее движениях явно сквозила печаль. И нежность.