в южную часть города. Хотя мы притворялись совершенно спокойными, все же мне казалось, что каждый прохожий смотрит на нас подозрительно. Для конспирации мы восемь раз прочитали одну и ту же афишу, выпили лимонаду в кондитерской «Эдельвейс» и даже повторили вслух несколько формул и теорем. Если бы нас в тот момент могла услышать наша учительница Минакова, то, наверное, сказала бы:

— Ну вот, исправились! Наконец-то поняли, что нет большего удовольствия, чем решать трудные задачи!

Убедившись, что нас никто не преследует, мы вышли из города и за мельницей смело форсировали речку.

— Первый этап завершен! — шепнул мне Крум. — Теперь остались только две рощи.

— И поляна с крапивой, — добавил я, грустно покосившись на свои беззащитные ноги.

— Если боишься, давай вернемся, — ухмыльнулся Крум.

— Глупости! — возмутился я. — Все путешественники и первооткрыватели стойко переносили невзгоды. Магеллан, к примеру, был даже убит какими-то туземцами на. Филиппинских островах.

— Наши «туземцы» нас не убьют, — попытался успокоить Крум не столько меня, сколько себя самого. — На худой конец — оторвут нам уши.

Через акациевую рощу мы пробрались без происшествий. Крапива исхлестала нас порядком, но мы вытерпели это безропотно. Я вспомнил, как бабушка Мария говорила, что натираться крапивой полезно: это предохраняет от ревматизма.

— Еще немножко, — сказал мой друг, когда дорога углубилась в другую рощу и запетляла между дубами. — Теперь придется ползти, чтобы охрана не заметила.

Мы прижались к земле. До моего слуха донеслись тихие, но четкие шаги часового. Когда они удалились, мы медленно двинулись вперед.

— Апчхи! — оглушил меня внезапно Крум.

В другое время и в другом месте я непременно сказал бы ему: «Будь здоров!» Но теперь я просто возмутился:

— Вот осел! Нашел время чихать…

Мы поползли дальше.

Вдруг за листвой невысоких кустов нашему взору открылась ошеломляющая картина: посреди широкой поляны гордо и величаво стоял «Искор-1». Я видел такие космические корабли на газетных снимках и в киножурналах. Все его металлическое тело сверкало в лучах послеполуденного солнца так, точно было отлито из чистого серебра. Только спереди и по бокам синели маленькие круглые иллюминаторы. К входному люку был приставлен трап.

Крум хотел было снова чихнуть, но я вовремя стиснул ему нос. Потом мы отползли в обратном направлении, потому что в противоположном углу взлетной площадки появилась крупная фигура часового. Нам никак не хотелось, чтобы наши нежные ушки попали в его здоровенные ручищи.

Когда мы очутились опять у речки, я сказал Круму:

— Теперь чихай, сколько влезет!

Он сделал две попытки, но охота у него уже прошла. Потом он спросил меня с явным удовлетворением:

— Ну, что скажешь?

— Удивительная штука, — откровенно ответил я.

— И я такого же мнения.

— Интересно, когда полетят космонавты?

— Ну, этого я не знаю. Может, через неделю, а может, и послезавтра. Надо следить за информацией.

Если бы ты знал, как мне хочется посмотреть, что там, внутри космического корабля!

Мне тоже хочется, но это невозможно…

Мы с Крумом распрощались; пообещав друг другу, что не выдадим пашу тайну никому.

Он зашагал быстро налево к своему дому, а я направо — к своему. Я шел и думал: «Если бы Крум не поднимал шума и умел сдерживать чихание, обязательно добрался бы я до «Искора-1» и хотя бы потрогал его. Какая досада, что Крум так много чихает!»

Городские часы пробили четыре раза. И тут мне пришла в голову гениальная мысль: а почему бы не отправиться туда одному? Мама и папа только через час заканчивают работу. Притом папа имеет привычку заходить в шахматный клуб, а мама — в магазины. За час я успею добраться до корабля, потрогать его и вернуться домой до их прихода!

Я повернулся на сто восемьдесят градусов и, не слишком спеша, снова направился к взлетной площадке. Я был возбужден, но не терял бдительности и добрался до дубовой рощи, уверенный, что никто за мной не шел и не следил.

В сентябре солнце садится раньше, чем летом. Тени дубов уже дотянулись до середины площадки. «Искор-1» стоял все так же гордо, но уже не сиял серебром. Заходящее солнце бросало на него розовато-красные лучи, в которых он выглядел намного таинственнее.

Я пополз бесшумно и быстро. Через несколько минут уже был у трапа. Ой, но что это?! Входной люк, прежде плотно задраенный, был теперь чуть-чуть приоткрыт. А что, если я туда поднимусь?

Человек я смелый. Мама, например, боится жуков, а бабушка — лягушек. Я же ловлю и тех и других голыми руками. И на этот раз я не оробел, быстро поднялся по трапу. Одна, две, три, семь ступенек…

С другой стороны поляны послышались медленные и мерные шаги часового. В такие минуты надо действовать не только умно, но и решительно. Я из тех пионеров-героев, которые по-ступают именно так. Поэтому я толкнул приоткрытую крышку люка и через полсекунды был уже внутри. Крышка за мной бесшумно закрылась.

Когда я вхожу в свою комнату, даже если там полная тьма, то никогда не натыкаюсь на мебель, потому что знаю, где что находится. Но в «Искор-1» я попал впервые. Хотя через иллюминаторы проникал свет, его было недостаточно, чтобы различать предметы. Я не решался сделать ни шага, пока глаза не привыкли к полумраку. Но слышал я все очень четко — и свое затрудненное дыхание, и удары своего храброго сердца.

Вдруг рядом со мной что-то зашуршало. Я быстро отпрянул, наткнулся на какое-то мягкое кресло и потерял равновесие. Ничего хорошего из этого не вышло. Левым коленом я задел какой-то рычаг, тотчас послушно сдвинувшийся вниз, а правая рука, ища опоры, нажала сразу на несколько кнопок. И произошло то, чего я ожидал меньше всего: космический корабль легко качнулся, его нижняя, часть засвистела, как паровозная труба, а верхушки деревьев, которые были видны в иллюминаторах, вдруг исчезли.

Я летел!

Глава IV. До свидания, Земля!

Словно невидимая огромная рука начала медленно прижимать меня к полу, и я распластался на нем, как