Так прошли десять лет. В октябре 1740 г. императрица Анна умерла. По ее завещанию императором объявлялся ее внучатый племянник Иоанн Антонович. Ему было тогда всего лишь два месяца от роду. Так, находясь в колыбели, он вступил на трон под именем императора Ивана III. Иваном I считался в данном случае Иван Грозный, который первым принял титул царя. В современной литературе Иоанна Антоновича чаще называют Иваном (Иоанном) VI, в этом случае Иваном I является Иван Калита, а Иван Грозный – это Иван IV.

Император Иоанн VI Антонович.

Регентом, фактически правителем страны при младенце-императоре, по воле почившей императрицы стал Бирон. Чувствуя себя в определенной изоляции, Бирон старался теперь привлечь на свою сторону Елизавету. Он увеличил выплаты на содержание ее двора, давал понять, что при случае готов согласиться пригласить на трон ее племянника, голштинского принца Карла Петера Ульриха.

А всегда осторожный канцлер Остерман ненароком обидел Елизавету. Осенью 1740 г. в Петербург прибыло диковинное посольство от персидского шаха Надира. Он намеревался посвататься к Елизавете, прислал в подарок четырнадцать слонов, из них девять – для младенца Иоанна Антоновича и четыре – для Елизаветы. Остерман по каким-то своим расчетам утаил этот подарок. Тогда принцесса отправила к канцлеру своего придворного М. И. Воронцова, который от ее имени напомнил Остерману, что тот своей карьерой обязан ее отцу Петру Великому. Канцлер почувствовал себя оскорбленным и увидел в Елизавете врага.

Но все же Бирон не удержался у власти. Против него объединились его могущественные противники из числа вельмож и приближенных Анны Иоанновны: прежде всего А. И. Остерман и Б. К. Миних. Обиженными почувствовали себя и родители Иоанна Антоновича – Анна Леопольдовна и ее супруг принц Антон Ульрих Брауншвейгский, которые полагали, что у них никак не меньше прав на регентство при своем сыне. Не было поддержки у Бирона и среди военных, гвардейцев, не пользовался он популярностью и среди дворянства. Не прошло и месяца, как произошел очередной переворот. Однажды ноябрьской ночью отряд гвардейцев под руководством самого Миниха вломился в спальню регента, он был арестован, лишен властных полномочий, всех чинов и наград и был отправлен в ссылку в далекий зауральский городок Пелым.

На первые роли в управлении государством вышли теперь Миних и Остерман. Правительницей была объявлена Анна Леопольдовна. По-прежнему чувствовал себя обойденным ее супруг Антон Ульрих, но чтобы несколько его утешить, ему пожаловали редкий и исключительно высокий военный чин генералиссимуса. Да, во время войны с турками при Анне Иоанновне Антон Ульрих находился в войсках, командовал тремя полками и даже принимал участие в штурме Очакова под руководством фельдмаршала Миниха. Но каких-либо выдающихся талантов военачальника, разумеется, не проявил.

Так как он был отцом императора, от имени которого действовали все власти в стране, это время вошло в историю как «правление Брауншвейгской фамилии». Правительство оказалось крайне слабым. В этом, очевидно, и кроется главная причина его скорого падения, а вовсе не в засилье немцев. Немало лиц немецкого происхождения были у власти и при Анне Иоанновне, но она благополучно правила десять лет. Устранив Бирона, Остерман и Миних теперь соперничали друг с другом, что наносило большой ущерб делам, особенно в сфере внешней и военной политики.

Анна Леопольдовна вовсе не занималась делами, поскольку не имела ни способностей к тому, ни минимального желания. Немаловажно и то, что она была матерью грудного младенца и была уже беременна следующим ребенком. Она редко появлялась на людях, предпочитая уединяться в дальних комнатах своего дворца, много времени проводила со своей подругой фрейлиной Юлией Менгден. Иногда компанию им составлял саксонский посланник Мориц Линар, жених Юлии и, по слухам, фаворит Анны Леопольдовны.

В этой обстановке еще больше выросла популярность Елизаветы в столице и особенно среди гвардейцев. Примеров тому сохранилось немало. Так, еще в 1740 г. Елизавета должна была сделать подарок по случаю рождения Иоанна Антоновича. Люди, посланные от нее на рынок, выбрали для подарка красивую вазу. А когда купцы узнали, что эту вазу желает приобрести принцесса Елизавета, тут же отказались брать деньги из-за своего безмерного почтения к дочери Петра Великого. Уже после кончины императрицы Анны и свержения Бирона Миних явился к Елизавете поздравить ее с Новым, 1741 годом. Он увидел в сенях, на лестнице и в передней множество гвардейцев, поздравлявших принцессу и называвших ее кумой. В их среде уже слышались возгласы: «Разве никто не хочет предводительствовать нами на пользу матушки Елизаветы Петровны!» И в ближайшем окружении принцессы нашлись люди, постоянно напоминавшие ей, что она дочь Петра Великого и имеет гораздо больше прав на корону, нежели тогдашние правители. Среди них наиболее активен ее личный врач Лесток.

Серебряный рубль с изображением императора Иоанна Антоновича (1741). После свержения императора изъят из обращения.

Чувствуя слабость петербургского правительства, активизировали свою деятельность иностранные дипломаты. Как и при Анне Иоанновне, так и теперь руководитель внешней политики России А. И. Остерман придерживался союза с Австрией. Основным противником Габсбургов в Европе была Франция. Поскольку Россия в то время вела геополитическое соперничество со своими соседями Турцией и Швецией, те могли рассчитывать на поддержку французов. Теперь в Париже почувствовали, что появилась возможность сменить правительство в России, ослабив русско-австрийский союз. Также было ясно, что авторитет «Брауншвейгской фамилии» в Петербурге падает и, напротив, растет популярность принцессы Елизаветы. Следовательно, нужно поддержать Елизавету в ее стремлении захватить власть. Этим и занялся французский посол в Петербурге маркиз Шетарди. Посредником между маркизом и принцессой выступил все тот же Лесток.

В поддержку Елизаветы действовала и шведская дипломатия. С Шетарди в данном случае взаимодействовал посланник Нолькен. Но он старался добиться, чтобы Елизавета в обмен на поддержку со стороны Швеции отказалась в ее пользу хотя бы от части земель, приобретенных Петром Великим. Елизавета уклонялась от подобных обязательств, а Шетарди ради успеха всего дела старался умерить запросы своего шведского коллеги и его начальников в Стокгольме. Шведский дипломат не отступал. Он предлагал Елизавете написать письмо шведскому королю с просьбой оказать ей военную помощь для захвата российского трона. Разумеется, принцесса отказалась. Она была достаточно умна, чтобы не давать подобных собственноручно подписанных документов. Ведь в случае провала и обнаружения такого письма ей и ее сторонникам грозила бы немедленная гибель.

Тем не менее летом 1741 г. шведы все же начали войну с Россией, не дождавшись никаких обязательств от Елизаветы. В Стокгольме в любом случае полагали, что не стоит упускать столь благоприятный момент. Ведь при наличии слабого и раздираемого внутренними противоречиями правительства в Петербурге шведская армия сможет добиться успеха и взять реванш за поражение в Северной войне.