Вандиен, наконец, повернулся к ней лицом и посмотрел ей в глаза. Но медник, прах его побери, уже так расшумелся, что Ки приходилось чуть ли не кричать, чтобы быть услышанной. Т'черья, обедавшие за соседними столами, поспешно покидали помещение. Они считали за оскорбление, когда их беспокоили во время еды. Ки было наплевать, что там они думали. Она хотела только, чтобы Вандиен ее понял. К тому же она видела, что он одним ухом прислушивался к болтовне медника, и это ее раздражало. Она взяла Вандиена за руки и снова попыталась что-то сказать, но пьяный рев заглушил ее слова:

– …А я говорю – сжечь! Спалите урожай прямо в поле, развейте по ветру состриженную овечью шерсть! И пусть посвистят, зарабатывая свою долю! А то, как требовать лучшее из того, что мы зарабатываем потом и кровью, – это пожалуйста, а что взамен? Ласковые ветры и дожди, которые и так по праву принадлежат всем тварям, живущим на этой земле?.. Не-ет, сжечь поля, шерсть, и пусть нюхают дым и прядут пепел! Вот их доля!.. Оставляйте себе только то, в чем нуждаются ваши семьи. Пусть-ка хоть раз переживут голодную зиму, каких нам перепадало в избытке! И может, тогда…

Было похоже, что эти истерические выкрики производят на Вандиена определенное впечатление. Ки сжала его запястья и даже привстала, крича ему в ухо:

– Да послушай же!.. Только глупец встает им поперек дороги! А я, чтобы ты знал, не дура. Пускай другие лезут в герои! Я хочу, чтобы мы просто шли своей дорогой и ни во что не впутывались. Надо жить тихо! Вандиен, на свете есть ты, я и кони, а все остальное я, в общем, в гробу видела. Но вот за то, что мне дорого, я кого угодно живьем съем. Понимаешь?.. Оставь Заклинательниц в покое, и они нас трогать не будут…

Тут она с удивлением заметила, что вокруг воцарилась подозрительная тишина. Т'черья куда-то подевались из комнаты, зато в раскрытой двери виднелось сразу несколько физиономий – человеческих, керуги и оло, – и они смотрели на нее напряженно и зло. Оказывается, ее горячая отповедь привлекла внимание не только Вандиена, но и чуть ли не всех находившихся в гостинице. Был тут и медник, зловеще созерцавший ее сквозь пряди сальных волос, упавших на бесцветные глаза. Мокрые губы судорожно дергались: он подыскивал слова, но пока только неразборчиво булькал. Ки, признаться, струхнула. Как и все прочие, медник, похоже, решил, что она грудью встала против него на защиту Заклинательниц.

Один из оло, обвивавший плечи своего керуги, что-то пропищал в тишине. Т'черийская служанка выронила поднос и поспешно шмыгнула в низенькую дверь, что вела на кухню. Ки проводила ее глазами, не понимая, в чем дело. Между тем Вандиен, сидевший рядом, рывком вскочил на ноги и, бесцеремонно оттолкнув Ки, нагнулся и ухватил край низенького стола-подноса. Еще миг – и стол встал на ребро, разметав по полу песок и еду. Сильные пальцы Вандиена сомкнулись на плече Ки и дернули ее на пол так, что затрещала рубашка. В этот же миг в столешницу с треском врезался первый брошенный предмет. Разлетелись черепки, хлынули брызги горячего соуса…

Рука Вандиена метнулась к бедру, но схватила пустоту. Его рапира осталась висеть на гвозде в фургоне Ки, но, даже будь она здесь, она мало кого защитила бы от летящей посуды. Что же до поясных ножей, они годились для того, чтобы резать хлеб и сыр, но не для драки. В столешницу грохнули сразу три кружки и большой поднос. Ки и Вандиен одновременно нырнули вниз, стукнувшись головами.

– Проклятье!.. – Ки присела на пятки, ожидая, пока перед глазами прекратят плясать искры. Из двери слышались торжествующие крики. Метатели кружек праздновали удачу. Ки осторожно высунулась посмотреть. В т'черийскую комнату противники пока не совались, ограничиваясь «стрельбой» из безопасных укрытий. Ки заметила, как в ее сторону полетел металлический кувшин, и поспешно убрала голову. Стол содрогнулся, раздался звон. Ки оглянулась на Вандиена. Он ухмылялся, и это обозлило ее еще больше. – Ну и что мы теперь собираемся делать? – закричала она. – Они там с ума посходили!..

Вандиен веселился. Вполне в его духе – веселиться в подобный момент.

– Не знаю! – сказал он. – В любом случае обещаю никогда-никогда больше не мешать в миске ножом. Слушай, а с какой целью ты так здорово их раздразнила?

– Я? Раздразнила? Да я с тобой разговаривала!.. – Ки почувствовала, как губы расползаются сами собой, складываясь в такую же, как у него, кривую ухмылку. – Если бы ты слушал, что тебе говорят, мне не пришлось бы орать…

– Извини, отвлекся… – Вандиен быстрым движением высунул руку из-за стола, подобрал свою миску и запулил ее в нападавших. Вращаясь, миска пронеслась через комнату и вдребезги разлетелась о дверной косяк. Их противники сейчас же попрятались. – Видишь ли, – как ни в чем не бывало продолжал Вандиен, – мне показалось, что то, что он говорил, относилось не только к земледельцам и ткачам, но до некоторой степени и к нам тоже. Но… – Ки мрачно нахмурилась, и он быстро докончил: – Но теперь в любом случае не время для обсуждений.

Ки пошарила возле своей стороны стола и подобрала с пола стакан. Быстро прицелившись, она метнула его. В соседней комнате топотали, бегая туда и сюда и запасаясь «боеприпасами».

– Твои слова пришлись как нельзя более кстати, – преспокойно продолжал Вандиен. – Никто из них не спешил вслух поддерживать нашего друга медника, ибо в глубине души все понимают, как это глупо – пытаться противостоять Заклинательницам. Он, однако, заставил их всех почувствовать себя малодушными трусами. И вот, как раз когда они оказались перед окончательным выбором – либо вслух согласиться с медником, либо поджать хвост и ползти прочь, – является Ки и во весь голос высказывает те трусливые опасения, которые они держали при себе. Какая возможность вылить на нас все то, что им иначе пришлось бы либо втихомолку проглотить, либо выплеснуть на Заклинательниц!

Говоря таким образом, Вандиен пытался раскачать хоть одну из четырех ножек стола. Все напрасно. Короткие крепкие ножки были приделаны на совесть. Может, как раз в предвидении подобного случая.

– Я не считаю свое мнение «трусливыми опасениями», – прошипела Ки. – Это здравый смысл, а вовсе не трусость!

– Какая разница? – пожал плечами Вандиен, ныряя в укрытие. Тяжелая кружка задела верхний край столешницы, отлетела, ударила в стену и свалилась на пол подле него. Вандиен без промедления вернул ее нападавшим.

– Мы можем обсудить это сейчас, – сказал он. – А можем после того, как они наберутся храбрости и пойдут штурмовать…

– Любая дорога начинается с того места, где ты сейчас стоишь, – ответила Ки старинной пословицей ромни. Быстро вскочив, она схватила два кувшина с полочки над их головами и вновь поспешно присела.

– Вероятно, имеется в виду, что ответы надо находить самому, а не искать козлов отпущения, – сказал Вандиен, запасаясь по ее примеру предметами для метания. – Погоди, Ки, в этих кувшинах – отличное вино, что довольно редко встречается здесь в Дайяле. Можешь мне поверить – я походил здесь кругом. Неужели ты собираешься швыряться полными…

– А вот смотри! – ответила Ки и, осмелев, вскочила, размахиваясь. К ее полному удовлетворению, кувшин грянул в притолоку, окатив с головы до ног самое меньшее двух противников и разметав по всей комнате глиняные осколки. Ки расхохоталась, видя, как нападавшие шарахнулись прочь, загораживаясь руками. Остро запахло разлившимся бергуном.