Я показываю ей средний палец. Она озаряет меня улыбкой и уходит. Я пытаюсь идти за ней, уворачиваясь от порывов холодного осеннего ветра, но Лидия тут же цепляет меня за руку.

— Что там про секс? — Вблизи она уже не выглядит такой бледной, как раньше. — Это прикольно. Обязательно попробуй.

— Вы же с Иэном еще до этого не дошли?

— Ну, там есть разные варианты.

— Проблема не в самом сексе, — говорит Клавдия, останавливаясь у своего широкого синего шкафчика. Я прислоняюсь к стене, пока она возится с замком. — Она думает, что желающих заняться с ней сексом просто не найдется.

— Чего? — Лидия смотрит на меня с недоумением. — Почему не найдется?

— Знаешь, а я вот своим шкафчиком совсем не пользуюсь, — объявляю я, пытаясь освободить руку из ее хватки. Она не выпускает. — Серьезно, я не шучу. Все важное я ношу с собой в рюкзаке. А в шкафчике остался только информационный пакет от школы.

— Мне мой пригодился только однажды и вот еще сегодня, — говорит Клавдия, и дверца шкафчика распахивается. — Но тут другое. Ты всего сколько здесь, два месяца? А я — уже три года.

— Стойте, — вклинивается Лидия, поднимая руки. — Кого волнуют ваши шкафчики? Симона, да любой был бы счастлив заняться с тобой сексом. Это просто смешно.

Вот она, Лидия, которую я знаю.

Понятно, что они говорят правду — я довольно-таки офигенная. Два месяца назад мне и дела не было до бойфрендов, секса и всякого такого. Я только хотела влиться в коллектив на новом месте. А теперь я режиссер школьного мюзикла и могу сама найти как минимум половину своих классов.

— Наверное, это патриархат разрушает мой мозг. — Я постукиваю пальцами по бедру. — Потому что звучу я так, будто у меня нет ни грамма самоуверенности. Я офигенная сучка.

— Еще бы, — отзывается Лидия. — Это всем известно.

— Никто и не подумает обойтись с тобой как мудила. — Клавдия прижимает к груди плакат. — Но если что, ты мне скажи — я им задницу надеру.

— Тогда готовься, — говорю я. — Потому что кругом мудаки. Особенно парни нашего возраста.

— Я не согласна! — возражает Лидия. — Иэн милый и симпатичный.

Мы с Клавдией делаем круглые глаза. Лидия фыркает и складывает руки на груди.

— Ну, никто не идеален. А что насчет того парня из драмкружка, на которого ты положила глаз? — спрашивает Лидия, благоразумно отвлекая внимание от своего бойфренда.

Как можно сравнивать Иэна, президента клуба судебного моделирования, с Майлзом Остином. Для начала, я почти уверена, что Майлз — единственный во всей вселенной чернокожий игрок в лакросс. Каким-то образом ему удается не выделяться среди других членов команды с их шмотом из «Джей-Крю» и «Вайнъярд-Вайнс». Наверняка по таким друзьям можно многое сказать о нем самом. И рассказ выйдет не очень. Но меня все равно почему-то к нему тянет.

— Ну, он не придурок, — начинаю я, загибая пальцы. — Он может такие тяжести таскать, как будто это раз плюнуть. С ним интересно разговаривать. У него отличная задница.

— Как же я рада, что меня не привлекают парни, — говорит Клавдия, натягивая рюкзак на спину. Я беру ее свернутый в трубку плакат и сую под мышку. — С ними столько мороки.

— Может, все-таки стоит сделать первый шаг? — Лидия поднимает на меня глаза, до краев переполненные жалостью. — Симона, если тебе кто-то нравится, нужно ему об этом сказать.

Я сдерживаю вздох. Может, я бы и сказала, если б точно знала, что Майлзу нравятся девушки. Он подходит ко мне на каждой репетиции и начинает расспрашивать об очередном мюзикле. Я еще не встречала натуралов, которые бы этим так интересовались.

Я знаю, что то, как он одевается и как говорит, не делает его геем. Но все равно есть у меня подозрение. Может быть, это из-за мюзиклов. Или, может, потому что он всегда со всеми приветлив. А может, потому что я никогда не видела его с девушкой. Блин. Вот если бы я училась в нормальной школе, а не в «пансионе благородных девиц», я бы сейчас знала, как во всем этом разобраться.

— Ну, это не так легко. — Я понижаю голос. — Вас послушать, так все проще простого.

Когда я с Лидией и Клавдией, я чувствую себя крутой. Но этого недостаточно. Майлзу нет никакой причины со мной разговаривать, кроме как перекинуться парой слов. И по большей части меня это устраивает: я не собираюсь бегать за парнем. Вот только когда я его вижу, места себе не нахожу. Есть что-то в том, как он всех к себе притягивает на репетициях и в школе, — но что именно, я не знаю. Он просто живет, и этого достаточно. Вот бы и я так могла.

Как только раздается звонок с последнего урока, я направляюсь в актовый зал, где проходят репетиции. Не знаю, почему я так увлеклась театром: то ли из-за Лина-Мануэля Миранды, как и все вокруг, то ли потому, что мне это действительно нравится. Скорее всего, оба варианта. Если бы мне не нравилось, я бы не проводила по два часа в день, работая над этим мюзиклом.

— Так, ребята, идите все сюда, — зовет мисс Клейн.

В школе она преподает химию, так что не сказать, что она прям большой знаток театра, но я стараюсь никого не судить. Она продолжает:

— По большому счету, все у нас пока идет хорошо. «Богема» — это трудная для школьного театра постановка, и я очень горжусь, что у нас все так складно получается.

Актеры и рабочие сцены собираются возле нее каким-то странным полукругом. Рядом с ней, сложив руки на груди, стоит мистер Палумбо — невысокий лысеющий мужчина с большим животом. Хоть он и молчит, мне кажется, что все внимание зала на нем, а не на мисс Клейн. Он ловит мой взгляд и подмигивает.

Мистер Палумбо, возможно, самый крутой учитель, который у меня когда-либо был. Вообще, он ведет музыку, но с первых моих дней в этой школе он разрешал мне тусоваться в его классе и на перерывах между уроками. Прежде чем тебя выберут режиссером, чаще всего нужно долго ставить школьные спектакли, а он меня выбрал после горячего спора о возможной экранизации «Злой». И вот я здесь.

— Давайте не забывать, что наша премьера не за горами, — продолжает мисс Клейн. Она смотрит на меня, и я отвожу взгляд. В своей прошлой школе я помогала за кулисами, но режиссером ни разу не была. Мисс Клейн не единственная, кому сразу ясно, что я совсем еще новичок. — У нас осталось чуть больше пяти недель, чтобы подготовить самое лучшее шоу.

Рядом со мной стоит Лайла из выпускного класса. Она играет Мими. В первый день репетиций она меня обняла и не пялилась в мою сторону, как другие актеры, пока Палумбо не видел. Не уверена, можно ли мне выделять любимчиков, но она — точно одна из них.

— Этого более чем достаточно, чтобы довести все до ума и нанести финальные штрихи, — произносит Палумбо. — Так что не будем волноваться.

— Но нужно помнить, что зрители от нас ничего особо не ожидают, — не унимается мисс Клейн, потрясая руками. — А мы-то их хотим сразить наповал, так ведь? Мы хотим показать всем родителям, которые были против этой постановки, что вы в состоянии справиться с такой темой, способны на все возможное и невозможное.