пропускает ни одной юбки, если, конечно, та того достойна. Задирист. Щедр. Умён. Обладаете обаятельной улыбкой и, что особо отмечено, невероятной коммуникабельностью.

— Правильно, если добавить — исключительно на период отдыха. В остальном Мачо — человек сдержанный, хладнокровный, безжалостный, когда дело касается чужих трудностей, при этом невероятно целеустремлённый.

— Не женаты, поскольку не определились, нужен ли вам кто — либо вообще?

— Можно сказать и так.

— В таком случае вы эгоист?

— Эгоисты — те, кто живёт ради себя. Я же не пропускаю ни одной юбки. Выходит, эгоист наполовину.

— И вы это можете доказать это на деле?

— То есть?

— Предлагаю провести вечер в моём обществе, — поспешила уточнить француженка. — Бу дете развлекать меня рассказами о любовных похождениях, я украшать ваше одиночество. Не для этого ли вы накручивали по пирсу круги, разглядывая меня в отражении витрин?

— Заметили?

Понимая, что первый раунд проигран, Илья решил позволить француженке покуражиться.

— Первый раз возле магазина, — не замедлила воспользоваться Элизабет. — Затем возле банка. Последний раз в кафе.

Богданов хотел было напомнить о ночном разговоре. Посчитав, что бестактность — не лучший способ для нанесения ответного укола.

— Предложение по поводу вечера принято. Надеюсь, мадам пунктуальна?

— Настолько, насколько позволяет женская слабость.

Сказать, что вечер удался, не было преувеличением. Всех, кто находился в ресторане, включая женщин, были загипнотизированы француженкой. Даже Богданов и тот, будучи готовым к появлению рыжеволосой как явлению, вынужден был признать, что Элизабет превзошла саму себя.

Белые гофрированные брюки, такого же цвета блузка с глубоким декольте создавали впечатление, будто явление не то идет, не то плывет.

Поймав себя на мысли — «гордость, подпитанная вниманием к Элизабет со стороны публики, а значит и к нему тоже, мешает собраться с мыслями», Илья, придав лицу максимум безразличия, решил начать с укола по самолюбию француженки.

Предложив Элизабет занять место напротив, проговорил: «Почему-то думалось, пунктуальность свойственна не только королям, но и королевам тоже».

На что француженка без тени смущения ответила: «Видно, что общество, в котором вращаетесь вы, никоем образом не касается ни тех, ни других. Опоздание в пятнадцать минут — признак тона, свойственного только королям, но никак ни тем, кто им служит. Поэтому вы здесь, я — там.»

До того, как начать изучать меню, Элизабет заказала мартини. Богданов — коньяк, хотя больше предпочитал виски, за редким исключением водку, когда тому соответствовало настроение.

Минут пять ушло на выбор блюд, ещё столько же на объяснения с официантом.

Оставшись одни, разговор по инициативе француженки перешёл на тему отдыха, а также всего, что было связано с Крымом. Говорили обо всём, но только не о самой Лемье. Вопросы, касающийся француженки или оставались без ответа или уводились Элизабет в сторону.

Столь не свойственная характеру Ильи игра скоро надоела, и Богданов решил: «Чего попусту тратить время, если человек не желает говорить о том, что не доставляет удовольствия?»

Сотворённое дымом сигары облако, повиснув в воздухе, кружило над головами, создавая ощущение ореола надежд, хранивших в тайне всё, о чём могли говорить за столом люди.

Перейдя на «ты», и он и она осознано сделали шаг навстречу друг другу в плане отношений между мужчиной и женщиной, когда слова, играя роль прелюдии, превращали беседу в молитву любви. Утомлённые ожиданием взгляды, проникая в глубину сознания, пытались отыскать главное. Когда удавалось, внутри возникала дрожь, превращая беседу в мечущуюся по клетке птицу. Плоть давно замерла на грани извержения эмоций, в то время, когда её продолжали пичкать словами, что само по себе было неправильно. При совпадении желаний с эмоциями, сдерживать порывы верх безрассудства как по отношению к себе, так и по отношению к тому, кто будит в тебе стремление к близости.

Илья уже начал подумывать, как всё устроить так, чтобы предложение об уединении не выглядело невежественным. Была даже произнесена фраза: «Не люблю, когда вокруг много людей».

В этот момент произошло то, что заставило Богданова обернуться. Взгляд Элизабет, изменившийся до неузнаваемости, представлял собой «забившегося в угол зверька».

В бар вошли двое. Увидев француженку, направились к столу Ильи и Элизабет.

Тот, что был меньше ростом, не дожидаясь приглашения, занял место рядом с Лемье, при этом, не обратив внимания на то, что за столом та была не одна.

Второй, взгляд которого был сравним со взглядом киллера, расположился за спиной Ильи.

Богданову вспомнился прошлогодний случай, а именно, драка из-за женщины, которая сознательно пошла на то, чтобы столкнуть двух Мачо лбами.

Поморщившись, Илья решил понаблюдать, как поведёт себя Элизабет. К тому же не мешало приглядеться к тем, чей настрой был больше похож на провокацию, чем на желание пообщаться со знакомым им человеком.

— Я знал, что найду тебя здесь.

Ирония, с которой незнакомец произнёс адресованные француженке слова, была настолько проникнута ехидством, что сомнения относительно доброты намерений отпали сами собой.

Горящее румянцем лицо Лемье, стало мертвецки бледным.

— Как ты меня нашёл?

— Чего тут искать? Запрос по поводу авиабилета, и вот вам, пожалуйста, ясность во всей красе. Дальше ещё проще. То, что избалованная роскошью женщина поселится в самом дорогом отеле, не вызывало сомнений. В плане конспирации ты совсем не изобретательна. Тоже было в Швейцарии, в Англии, в Германии. Теперь очередь настала для России? Куда полетишь в следующий раз? В Бразилию?

— Тебя не касается.

— Ещё как касается.

Отпив глоток из бокала Елизабет, незнакомец с видом хозяина положения вернул тот на место.

— Я ещё дома говорил, тенью твоей стану, наваждением, жизнь в страх превращу, если ты…

Осёкшись, парень, сжав кулаки, повернул голову в сторону Ильи.

— Решила новым знакомым обзавестись?

— Обзаводятся собаками, — стараясь держать себя в руках, процедил сквозь зубы Богданов. — И потом, прежде чем сесть за стол, у воспитанных людей принято спрашивать разрешения.

— Ого! А мальчик-то с гонором.

Улыбка хищника превратилась в оскал. Еле заметный жест, и Илья не смог бы произнести ничего, если бы не нажитый годами опыт. Тот, что стоял за спиной, не успел занести руку, как Богданов, схватив незнакомца за правую ногу, потянул ту вверх. Раздавшийся за спиной грохот заставил мужскую часть посетителей бара вскочить, женскую зайтись в визге. Следующий выпад был нацелен на того, кто позволил себе пренебрежительно говорить с дамой. Илья был почти на ногах, когда услышал звук щёлкнувшего предохранителя. Из-под салфетки глядело дуло пистолета.

— Дёрнешься, можешь считать себя покойником, — прошипел незваный гость.

Понимая, что парень не шутит, Илья вынужден был присесть. Он уже почувствовал под собой мягкость сиденья, как вдруг удар по голове поверг сознание в пустоту.