Сверкающие глаза, белозубая улыбка – это не просто сочетание достоинств, а поражающий фактор. Да и формы у медсестры на загляденье. Только вот что-то нет особого желания завязать роман с ней. Это при том, что Никита чувствовал себя достаточно хорошо для любовных геройств.

Девочка вроде бы и не против. Он сын мультимиллионера, фактически в разводе. Но после того как в его паспорте появится обнуляющий штамп, Никита женится на Марьяне. Во всяком случае, есть такое намерение. Но Катя не в курсе о его планах на жизнь, поэтому и ласкает взглядом.

– Укольчик? – весело спросила она.

– А ты можешь предложить что-то другое? – с усмешкой осведомился Никита.

Она посмотрела на него так, как будто это он должен был предложить ей руку и сердце. Почему женщины такие предсказуемые?

– Ладно, давай укольчик, – сказал Никита лег на живот и слегка оголил тылы.

В этот момент в палату кто-то зашел. Катя сделала укол, и только потом он глянул на Ларису, которая медленно подходила к нему.

Из-под стражи ее выпустили еще вчера, а пришла она только сегодня. Но лучше бы совсем не появлялась.

Не везло ему с красивыми бабами, не складывалось с ними. А с Ларисой срослось с ходу. Раз-два, и они уже в постели.

Да, она была красивой, но простоватой. Ей не хватало шарма, изысканности. Потому Никита и не хотел жениться на ней. Только обстоятельства принудили его к этому.

Но в браке Лариса расцвела. Она получила доступ и к деньгам, и к советам Тамары, которая знала толк в женской красоте.

Лариса могла ошеломить любого мужика. От одного ее вида кипела кровь и вспучивались желания. Но сейчас она подавала себя под соусом нежной, спокойной красоты, сдобренной мягкой улыбкой. Волосы убраны в косу, в ушках маленькие сережки, шея открыта. Под халатиком, наброшенным на плечи, однотонное платье прямого покроя без всякого декольте, не короткое, хотя и не длинное, туфли на среднем каблуке.

На улице осень, а от нее почему-то пахло весной. Может, потому, что глаза васильковые.

– Ты тоже укольчик мне хочешь сделать? – ехидно спросил он, натягивая штаны.

Медсестра Катя ничего не сказала, с презрением глянула на Ларису и вышла из палаты. Все знали, как эта гадина пыталась убить Никиту. Непонятно, как у нее хватило совести прийти сюда.

Лариса на вопрос не ответила. Она взяла стул, села в ноги, с грустью глянула на Никиту.

Да, Лариса виновата перед ним и готова выслушать его упреки. Только пусть он голос на нее не повышает. Можно говорить много, с эмоциями, но негромко.

Эта ее немая просьба почему-то не вызывала у него возмущения. И раздражения тоже.

Никита давно уже заметил, что Лариса умеет воздействовать на него. Она и сейчас давила, пусть и мягко. Он все понимал, но почему-то не хотел вступать с ней в противоборство.

– Чего пришла?

– Ты не должен был выгораживать меня, – сказала Лариса и покачала головой.

Она не упрекала его за то, что он не позволил ей искупить свои грехи, и не благодарила за спасение. Но Никита понимал, что все это – театрализованное представление.

– Хорошо, я опять изменю показания. Скажу, что ты пыталась меня убить.

Лариса вела игру, на нее приятно было смотреть. Красивая, милая, женственная. Он вдруг понял, что очень соскучился по ней.

– Скажи, – проговорила она.

Лариса будто не боялась наказания. Но тогда почему она скрывалась от правосудия, не призналась в содеянном?

– И скажу.

– Я приму это как должное.

– Как должное?

– Как должное.

– Ты в кино сниматься не пробовала? У тебя получилось бы. Играешь натурально.

– Я не играю.

– Хорошо! Ты хочешь понести наказание?

Никита был уверен, что услышит в ответ фальшивое «да», но ошибся в своих прогнозах.

– Нет. – Лариса качнула головой.

– Что-то я тебя не понимаю. – Он растерянно глянул на нее.

– Сама я свою вину не признаю и сдаваться не пойду. Но если будет твоя воля, приму наказание как должное.

– Будь моя воля, ты бы сейчас парашу нюхала. Марьяне спасибо скажи. Это я из-за нее тебя вытащил.

– Из-за Марьяны?! – Лариса удивленно распахнула глаза.

Эта особа вроде как и не знала, радоваться его словам или нет, благодарить Марьяну или проклинать.

– Она меня простит, – сказал Никита. – Мы с тобой разводимся, ты в курсе?

Лариса опустила голову. Она покорно, со слезами на глазах принимала его волю.

– Мое заявление уже в загсе. Ты сейчас поедешь туда.

– Как скажешь, – тихо проговорила она.

Ему вдруг стало жалко ее. Куда ей деваться без него? К родителям пойдет? С жалким видом, как мокрая курица. Впрочем, она сама во всем виновата.

– Дом я оставлю тебе, – заявил Никита и только затем подумал.

Кто его тянул за язык? Черт дернул?

– Не надо.

Никита задумался. Не надо, вот и хорошо. Но в то же время он мужик, и его слово – закон.

– Как я сказал, так и будет.

– Как скажешь, так и будет! – Лариса поднялась со стула, подсела к нему на край кровати, взяла за руку, по-рабски посмотрела в глаза, тут же уронила голову на грудь и со слезами на глазах прошептала:

– Прости!

В душе у него дрогнуло. Ему вдруг захотелось пожалеть ее, обнять, прижать к себе.

– Как ты могла?

– Ты сам во всем виноват, – еле слышно сказала она.

– Я виноват?

– Для меня лучше бы ты умер, чем был с Марьяной.

– Я буду с ней.

– Да, сейчас ты имеешь на это право, – не поднимая головы, пробормотала она.

– И раньше имел.

– И раньше имел. Только я тогда этого не понимала. А сейчас… Прости! – Она встала, повернулась к Никите спиной, закрыла лицо ладонями и направилась к выходу.

– Прощаю, – выдавил он, но останавливать Ларису не стал.

Пусть уходит. А Никита начинает борьбу за Марьяну.

Агата не торопилась. Игнат уже четверть часа томился в машине у ее подъезда. Салон в его «БМВ» комфортный, с телевизором. На экране кино крутится, но все равно обидно.

Не должна была Агата с ним так поступать. Это же мама обидела ее, а не он. Тем более что она дала обещание выйти к нему. Не хочет спускаться? Может, ее держит чувство вины за чужого ребенка?.. Не нужно ее ждать?

Игнат уже собирался звонить ей, когда рядом вдруг тормознула старая «девятка» с мятой крышкой капота. Встала впритык. Если бы Игнат захотел открыть водительскую дверь, то не смог бы этого сделать.