Толпа застыла в молчании.

– Я же предупреждал – без паники! – рыкнулкапитан.

Молча протиснулись сквозь толпу два матроса и выбросили трупв море. Затем процесс выбрасывания узлов и чемоданов пошел как по маслу. Людина палубе передвигались в общем трансе.

– Выбросить седла, но оставить карабины! –распорядился на пирсе Никифоров. – Сначала передаем раненых!

Беспомощных людей переносили по сходням и передавали на рукиматросам, а потом они плыли над палубой, поддерживаемые толпой. Борисприкоснулся к руке медсестры и заглянул в бездонные от усталости глаза,обведенные черными кругами.

– Позвольте, я помогу вам перебраться на пароход.

– Нет-нет, – встрепенулась она. – Я должнавернуться! Там остались еще люди! Мое место рядом с ними!

Борис переглянулся с Алымовым. Они поняли друг друга безслов: погрузка будет идти долго, за это время они успеют обернуться еще раз долазарета и обратно. Борис подхватил на руки медсестру и понес ее по сходням.

– Мы съездим туда сами и вернемся, – прошептал он,прижимая к груди легкое, почти невесомое тело, – я вам обещаю… Со стороныТуапсе застрекотал внезапно пулемет.

– Красные! Отрезали дорогу по суше! – пронеслосьпо толпе.

– Мы успеем! – выдохнул Борис и передал сестру вруки матросу с парохода.

На бегу обернувшись, он заметил, как она сотворила в воздухекрест. Алымов уже сидел на подводе. Борис хлестнул лошадей и погнал их обратнок лазарету.

Еще издали увидев здание лазарета, Борис понял, что онивозвратились напрасно: лазарет был пуст. Никого не было на крыльце, никто невыглядывал в окна. Видимо, какая-то войсковая часть сжалилась над ранеными ивзяла их с собой. Подъехав ближе и убедившись, что никого не осталось, Борисразвернул лошадей и погнал их обратно к порту, чтобы не прозевать отправку.

Не успела телега отъехать от лазарета, как по улицехлестнула пулеметная очередь. Борис привстал и крикнул, подгоняя лошадей, но пулеметшпарил, не переставая. Одна из лошадей упала в оглоблях, телега остановилась.Борис с Алымовым скатились на землю и побежали зигзагами, пригибаясь к земле иоглядываясь в поисках укрытия.

Завернув за угол, они столкнулись с большой группойбезоружных казаков.

– Драпай, драпай, ваши благородия! – истошнозакричал один из донцов. – Красные валят!

Борис поднял карабин, но окружавшие казаки заслоняли от негоцель, не давали развернуться, а с верхнего конца улицы катились галопом подгорку кавалеристы в буденовках.

– Ходу, ходу! – кричал Алымов, но плотная толпаказаков, растерянно топчась на месте, гасила всякое движение, офицеры увязли вней, как в болоте, да бежать уже было и некуда – с одной стороны катила краснаяконница, а с другой – хлестал уже не один пулемет.

Красные наехали на толпу, тесня казаков конями. Бориспередернул затвор карабина, но соседний казак уставился на него огромными, отужаса желтыми глазами и вырвал из рук оружие, рявкнув:

– С ума сошел, золотопогонник! Тут тебя и кончат!

– Можно подумать, тебя пожалеют! – огрызнулсяБорис.

– А что они мне сделают? Мы люди простые, –ответил казак и испуганно перекрестился.

Толпа становилась все больше – красные сгоняли в одну кучуне успевших погрузиться на корабли.

Борис нашел Алымова и пробился к нему.

Красные, тесня конями и охаживая крайних плетями, погналивсе это человеческое стадо вниз, к морю. Скоро, приподнявшись на цыпочки ивзглянув над головами соседей, Борис увидел бухту и спешно уходящие от берегапоследние пароходы. У самой пристани красные артиллеристы снимали с передков иустанавливали в боевое положение трехдюймовое орудие. Возле горизонта виднелисьсилуэты торопливо удирающих английских крейсеров.

Борис злобно сплюнул.

– Сволочи союзнички! – проговорил Алымов,перехватив его взгляд.

Красные, подогнав толпу пленных к краю дебаркадера,спешились, поставили пулемет, направили его на толпу и занялись какими-тонепонятными приготовлениями. Спустя несколько минут смысл их действий сталясен, и над толпой поднялся глухой стон ужаса.

– Что же они делают? – пробормотал сосед Бориса,тот самый казак с белыми от страха глазами.

– В море топить будут, – прошептал Алымов однимигубами, – патронов им на нас жалко. Вот попали-то мы, Борис. А все ты,захотел перед сестрицей себя героем показать!

– Что-то я вас, штабс-капитан, не узнаю, – угрюмоответил Борис. – Нечего причитать, снявши голову по волосам не плачут.

Сбоку дебаркадера притулилась старая проржавевшая баржа. Сней-то и были связаны приготовления красных. Распоряжался красноармейцамикомандир в папахе с красной лентой и ладно пригнанном кожушке, отороченноммерлушкой.

– Завальнюк! – крикнул он зычно.

И тотчас явился на зов сутулый детина с мотком веревки. Онделовито размотал веревку, оглянулся на толпу, прикинул что-то, причем работамысли явственно отразилась в его глазах, затем взял принесенный с веревкойтопор, примерился и начал рубить веревку на равные куски.

– Однако коротко будет, – озабоченно произнесмаленький белобрысый красноармеец, суетясь вокруг.

– Не будет, – Завальнюк прервал свою работу иоглянулся на безмолвную толпу, – а ты не мешай, отойди от света-то, незасти… И от такого будничного его разговора толпа пленных пришла в еще большийужас, потому что поверила в реальность происходящего.

– Вона что, – выдохнул дюжий казак справа отБориса, – вона как дураков учат.

И, перехватив недоуменный взгляд Алымова, пояснил:

– Давеча агитатор к нам приходил от красных, листовкипринес. А в них сказано, что, мол, братья казаки, бросайте оружие, выходите сдаваться,ничего, мол, вам не будет, отпустят домой, – он покопался вкармане, – нет, потерял я ее где-то, листовку эту. А сегодня чуем – делоплохо, мы и поперли как бараны сдаваться, оружие бросили. А они, значит, вончто задумали… Чуяло мое сердце, что наврут, уж больно подлый агитатор был…чернявенький, глазки бегают. Его бы за ноги да головой об стенку… А наши дурниуши развесили: войне конец! Амнистия будет! Вот и дождались… Красноармейцыпринесли откуда-то две широкие доски и положили их в качестве сходней спристани на баржу. Четверо встали по бокам сходней: двое на барже, двое напристани. Завальнюк закончил свое дело, и командир закричал зычно:

– Выходи по двое, казаки!

Бах! – раздался выстрел в центре толпы. Красноармейцымгновенно вскинули винтовки. Бах! – еще выстрел. Но никто из красных непострадал.

– Что еще? – крикнул командир.