— Кэсси невероятно умна. Этим все и объясняется.

— Это только подтверждает мои слова. Марджи, я сожалею, но должна уволить вас и вашу сестру. По правде говоря, я наняла вас обеих только из уважения к… к памяти вашей покойной мамы. Вы, дорогая, и в самом деле были очень полезны. Взять, к примеру, то прекрасное дорожное платье из тафты. Вы сшили его великолепно. Даже леди Брокли просила дать ей адрес магазина в Лондоне, где я приобрела такую элегантную вещь. Хотя, по-моему, с ее стороны было очень невежливо уверять, что мне не идет синий цвет. Можно подумать, она что-нибудь в этом понимает. Но я отклонилась от темы! Мне совершенно не жаль денег, которые я платила вам. Вы ведь знаете, я вовсе не собиралась нанимать компаньонку. Я согласилась лишь потому, что сочла это своим христианским долгом. Кстати, вы привезли рыбу?

Марджори кивнула, думая, что, если хозяйка платила всем своим слугам так же мало, как и компаньонке, вряд ли они лезли ради нее вон из кожи.

— Да, мэм. Но, я прошу вас, дайте Дафне еще хотя бы неделю, чтобы она смогла убедить в своих достоинствах вас и ваших дочерей.

Миссис Кэмли, не отличавшаяся силой воли и характера, стала искать флакон для нюхательной соли среди многочисленных пузырьков и склянок на столике рядом с ней.

— Дело не только в моих девочках, дело… во всем! Мне очень жаль, Марджори, но я твердо решила.

Она наконец нашла маленькую золотую коробочку, в которой лежала маленькая губка, пропитанная так называемым «укрепляющим» ароматом, поспешно раскрыла ее и сделала глубокий вдох. И, разумеется, тут же закашлялась из-за действия вредных паров.

— Мне больше нечего сказать. О, как ужасно я вдруг себя почувствовала! Вы можете остаться до конца недели, а потом кто-нибудь отвезет вас в деревню. А теперь пожалейте мои бедные нервы. Вы знаете, я не люблю скандалов.

Ошеломленная Марджори стояла молча. Должно быть, что-то произошло во время ее поездки в Мендип Кум. Иначе с чего бы так резко изменилось настроение миссис Кэмли.

— Что случилось? — вскрикнула она. — Я вас не понимаю. До конца недели? Но это же не больше трех дней. — Марджори сделала шаг вперед и, закусив губу, наконец собралась с силами, чтобы спросить:

— Прошу вас, скажите, дело в Сомерсби?

Миссис Кэмли застонала. Она вся дрожала, когда торопливо закутывалась в многочисленные шали. Из глубины этого кокона она томно произнесла:

— Вы должны сказать ей, Грегори. Я больше не в силах вымолвить ни слова.

Только тогда Марджори заметила чью-то ногу в пыльном сапоге. Она едва выдавалась из-за кресла, стоявшего спинкой к ней. Вдобавок кресло спряталось в тени драпировок, и его вообще трудно было разглядеть из-за яркого света, который падал на миссис Кэмли.

Похоже, там сидел лорд Сомерсби. Неужели на протяжении всего разговора он находился в комнате и не дал ей знать о своем присутствии? Это показалось Марджори не похожим на доброго молодого виконта, который всегда так приветливо с ней здоровался. Но почему Грегори? Дафна говорила ей, что лорда Сомерсби звали Эван. Какой еще Грегори?

Она в оцепенении смотрела, как его светлость поднимается с места. Только это был вовсе не Сомерсби, а… а тот самый человек из экипажа!

Ишь сколько злости в его улыбке! Доволен, как кот, поймавший хорошенькую полевую мышку.

— Мисс Чалкот, полагаю, — поинтересовался он, лениво окидывая ее надменным взглядом из-под полуопущенных век. Он поклонился, но его поклон был чуть заметен. Просто вызывающе груб этот тип.

Ни секунды не колеблясь, Марджори, слегка приподняв мантилью по бокам, почти не присела в реверансе. Ничего, обойдется, мужлан.

— Сэр, — холодно произнесла она и добавила:

— Вы состоите в родстве с миссис Кэмли? Он покачал головой.

— Нет, дело в том, что я опекун Сомерсби. Я приехал уберечь его от опрометчивых поступков. Миссис Кэмли была так добра. Она около недели назад сообщила мне, что он гостит здесь и что… — тут он сделал паузу, извлек из кармана сюртука серебряную табакерку и щелкнул крышкой. — Что ж, хотя я предпочел бы говорить с большей деликатностью…

— Уверена, что предпочли бы, — насмешливо согласилась Марджори, которая с каждым словом этого напыщенного джентльмена проникалась к нему все большим отвращением.

— Да, — сказал он, медленно наклоняя голову. — Дело в том, что у миссис Кэмли есть все основания полагать, что Сомерсби стал объектом настойчивого интереса со стороны вашей сестры. Я здесь для того, чтобы немедленно увезти своего подопечного. Кроме того, следует удалить из своего дома источник дурного влияния. Особенно принимая во внимание нежный возраст милых дочек миссис Кэмли. Бог знает, какие пагубные последствия могут быть у этой истории.

Марджори услышала одобрительное «Да, да» из-под тонкой шелковой шали, закрывающей лицо миссис Кэмли. Да уж, чудная пара! Даже не знаешь, на кого из них излить свой гнев. Неожиданно Марджори почувствовала презрение к своей изнеженной и капризной хозяйке, которой не хватило мужества лично сказать ей, в чем дело. Миссис Кэмли с легкостью переложила все на плечи этого заносчивого невежи. И теперь сидит как ни в чем не бывало и тихонько одобряет ужасную клевету. А этот богатенький красавец? Не задумываясь оскорбляет молодую женщину, которую и не видел-то никогда. «Настойчивый интерес» со стороны Дафны, как же!

Решив, что совершенно бессмысленно обращаться к фигуре, закутанной в шелк, Марджори посмотрела прямо в надменные глаза незнакомца.

— Дафна, — сказала она, выпрямившись, — очень милая и кроткая девушка. Она никогда ни на кого не сможет оказать ужасное, как вы выразились, влияние. Может быть, она не отличается большим умом, не стану отрицать, но у нее доброе и великодушное сердце, что прекрасно поняли дети миссис Кэмли. По вашему мнению, она нацелилась на богатство и титул Сомерсби, как обыкновенно поступают бездушные светские красотки из вашего общества. Впрочем, я счастлива добавить этот недостаток к перечню тех, о которых я говорила раньше. Если вы опекун Сомерсби, то теперь совершенно ясно, почему бедный баронет вынужден скрываться в деревне. Без сомнения, чтобы избежать вашего назойливого, некрасивого и совершенно безжалостного вмешательства в его дела.

Во время этой речи миссис Кэмли почему-то сочла необходимым подняться с подушек и сесть прямо. Шелк соскользнул с ее лица, подобно дождевой капле с гусиных перьев.

— Вы понимаете, с кем говорите? — спросила она в изумлении.

Марджори вздернула подбородок.

— Я сказала бы то же самое, окажись он хоть самим принцем-регентом! Потому что это чистая правда!

Миссис Кэмли вовсе не устроил такой ответ.

— Это достопочтенный Грегори Раштон! — воскликнула она.

Марджори почувствовала себя так, как будто кто-то ее только что ударил кнутом по лицу.

Раштон!

Конечно, она знала о нем и о его репутации. Об этом знали все. Они жили в одном графстве, в Сомерсетшире. Хотя дом ее семьи находился на юге, а его — на севере, ей было хорошо известно прославленное имя Раштонов, одной из самых богатых, старинных и известных семей Англии. Что касается Грегори Раштона, о нем говорили, что он верх совершенства, идеал, светский человек исключительной одаренности, любимец общества, короче говоря, самый завидный жених!