Пока между молодоженами царили любовь и понимание, Соломон купался в роскоши. Ему не было отказа ни в чем. Жена купила ему мастерскую, она оплачивала расходы по изданию его произведений, которые еще только-только находили своих читателей. Надо отдать должное молодому таланту. Он брался за все, и везде успело прозвучать его имя. Вот он пишет роман, и имеет успех, а за ним и сборник стихов. А после и музыку к ним. И, пожалуйста, романсы сии поют в каждой гостиной. А автор уже спешит с живописным полотном, и в полку почитателей прибывает. Экий талантище! У молодой жены голова шла кругом. Она готова была на коленях стоять перед своим неземным супругом. Ей не жалко было ни денег, ни собственной жизни.

Однако, что ярко и пышно цветет, то и быстро отцветает, осыпается. Потускнел искрометный талант Соломона, растратил он все без удержу. Восторг почитателей и популярность совершенно свели его с ума, попойки и гулянки до бесчувствия стали частью бытия. Некогда стало трудиться, шлифовать божий дар. И вот уже в газетах появились язвительные статьи критиков, вот уже нет заказов и гонораров. Соломон потускнел, померк и опустил руки. Раиса как ангел-хранитель распростерла над ним свои крыла, подставила плечо и купила ему журнал, хиревший при прежнем владельце. И тут он снова воспрял и обнаружил в себе неплохой дар литературного критика, а также делового человека, имевшего нюх, хватку и способность извлекать деньги из талантов других людей. И все снова побежало, полетело, стремительно и весело. Издание заиграло новыми красками, потянулись и авторы, и подписчики. И снова заговорили о Соломоне Иноземцеве, но уже с большим уважением. Еще бы, взлететь, упасть, и снова высоко подняться. Не каждому дано! Правда, знающие люди, посмеиваясь, указывали на тень жены за спиной. Да, злые языки судачили о ее денежках, но это только увеличивало его вес в глазах знатоков.

Издательство «Словеса» процветало. Но жизнь на широкую ногу и известность требовали огромных расходов. К тому же иметь содержанку тоже дорогое удовольствие. Потому оторваться от жены и стать совершенно от нее независимым Соломону Евсеевичу не удалось. Он примирился с ее присутствием в своей жизни, получая от нее необходимое «довольствие». Иногда он, смеясь сам над своей зависимостью, страстно мечтал о том, чтобы супруга его уподобилась прекрасной, но бессловесной картине, которыми он баловался в молодости. То есть она как бы есть, и в то же время ее совершенно нет, во всяком случае, ее мнение можно не принимать во внимание. Но, увы, скорей его мнение не всегда принималось во внимание женой. Она же оставила за собой право вмешиваться в его жизнь, когда ей будет угодно, путешествуя по миру как жена известного и талантливого человека. Свое нежелание отказаться от его фамилии она приняла окончательно после того, как на водах в Баден-Бадене одна супружеская пара, услышав о ней, пришла представиться и узнать, уж не жена ли она того самого Соломона Иноземцева, о котором говорит весь Петербург. Ей пришлось признать это пренеприятное обстоятельство, изобразив на лице гордость и довольство своим положением.

Итак, каждый выбрал свое в этом браке, он – деньги и зависимость, она – видимость брачного союза с известным и небесталанным человеком. Сначала оба казались оскорбленными предъявленными обстоятельствами, но потом выяснилось, что на самом деле каждого это устраивает, во всяком случае, на неопределенное время. Зачем разводиться, если супруг не очень мешает свободному существованию?

Но каждый из них совершенно забыл о том, что на свете еще есть Юлия, их дочь, их единственный ребенок. Вдруг выясняется, что маменьку барышня конфузит: как искать новых поклонников, если рядом с тобой дочь-подросток? Смотрит насмешливо, отвечает нелюбезно, а то и дерзит. Иной раз таких колкостей наговорит очередному маменькину ухажеру, что на другой день, глядь, и след его простыл! Папеньке тоже недосуг заниматься воспитанием, ибо нет нисколечко ни времени, ни душевных сил. Все забирают творчество, дела издательства и любовные утехи. Вот и росла девушка, как сорная трава у забора палисадника, поначалу с мамашей, а позже с отцом, в его своеобразном окружении. И вот именно тогда, когда одиночество души раскрыло перед нею свои объятия, вдруг явился человек, который проявил к ней подлинный, живой интерес.

Новая любовница отца, Фаина Эмильевна, после того как гроза в виде разъяренной супруги отгремела и удалилась, отбросила всякие стеснения и переселилась в квартиру Иноземцева. Наутро, выйдя в полупрозрачном пеньюаре в гостиную из спальни, она спросонья не могла понять, кто перед нею, хотя она знала, что ненавистная Раиса оставила отцу ребенка. Юлия тоже оторопела, узрев полуголую девицу с бесстыдной пышной грудью, распущенными волосами и огромными воловьими глазами. Несколько мгновений они смотрели друг на друга как два совершенно разных существа. Еще миг – и могло бы родиться взаимное непонимание, ненависть, презрение, словом, то, что и должно было произойти. Но случилось чудо. Фаина улыбнулась, широко, дружески, протянула к девочке полные белые руки и проворковала:

– Здравствуйте, милое дитя!

Юлия стояла не шелохнувшись. На нее обрушился водопад смешанных чувств. Девушка догадывалась, что это негодная женщина, которой тут не должно быть, но она была так хороша! И от нее веяло такой неземной добротой и лаской, которых Юлия не знала никогда от своих родителей. Фаина сделала несколько шагов и приобняла девочку, та же от смущения хотела отстраниться. Но ее пленил запах тела красавицы, волшебный аромат духов, мягкость и нежность кожи. Длинные шелковистые волосы струились за ее спиной. Таких красивых женщин Юлия видела только на картинах. Она совершенно растерялась.

– У вас глаза отца! – Фаина приподняла пальчиком подбородок Юлии. – Обожаю эти глаза. Будемте друзьями, ангел мой?

Юлия слабо улыбнулась в ответ. Нет, ей и в голову не пришло, что дружба с этой женщиной означает предательство матери. Потому что на последующие годы именно Фаина превратилась для девушки и в мать, и в сестру, и в старшую подругу.

Соломон хохотал и гордился этим редкостным для порядочных людей обстоятельством. Так они и жили втроем, в огромной квартире, где Фаина царила как хозяйка дома, любила и Соломона, и его дочь. Истово и преданно. Иногда в эту идиллию врывалась Раиса Федоровна, наезжая без уведомления. Тогда Фаина изгонялась прочь. На некоторое время наступало семейное единение, которое, впрочем, никому теперь и вовсе было не нужно. Затем Раиса начинала скучать в роли докучливой жены и заботливой матери, Соломон же – раздражаться и тайно навещать свою пассию в меблированных комнатах, потому как и дня не мог прожить без нее. Юлия томилась от лжи и лицемерия, которыми наполнялось все в доме. Все неприятности заканчивалось так же внезапно с отъездом Раисы Федоровны. И не успевали еще затихнуть звуки ее повелительного голоса и стук каблуков в прихожей, как Фаина уже тут как тут, и маленький содом снова начинал жить своей налаженной жизнью.

Постепенно эти события стали повторяться с заурядной периодичностью и потеряли свою остроту и новизну. Соломон снял для Фаины квартиру для временного пребывания, дабы не утруждать себя поиском убежища для возлюбленной в самый неподходящий на то момент. Юлия росла под присмотром Фаины, нехотя посещала гимназию и незаметно для всех повзрослела. То, что дочь выросла, первой заметила Раиса Федоровна в один из очередных своих набегов домой.