Последующие четыре главы помогут вам выявить беспорядки, которые, возможно, пышным цветом цветут в вашем уме, и вооружат вас особыми стратегиями, чтобы подобные беспорядки искоренить. Образно говоря, это как раз те стрелы, которые нужно направить на себя. Освоив, осмыслив и применив на практике некоторые истины, вы сумеете впоследствии использовать их как устройство с самонаводящимся прицелом во всех предстоящих сражениях и битвах. Они помогут разбудить великого стратега, который кроется у вас внутри.

Жизнь – это бесконечное сражение, постоянные конфликты, но невозможно же успешно вести боевые действия, не выявив неприятеля. Люди могут быть хитры и коварны, они утаивают свои намерения, притворяясь вашими союзниками. Вам же необходима ясность.

Научитесь разоблачать своих недругов, узнавать их по признакам и приметам, скрывающим враждебность. Теперь, когда они оказались в поле зрения, вы можете тайно объявить им войну. Подобно тому, как разноименные полюса магнита порождают движение, так и ваши враги – ваша противоположность – способны расшевелить вас, вдохнуть в вас волю и целеустремленность. Стоящие на вашем пути и олицетворяющие все то, что вам ненавистно, не вызывающие ничего, кроме антипатии, эти люди могут, тем не менее, стать для вас источником энергии. Но не обольщайтесь: не с каждым врагом возможен компромисс, с некоторыми нельзя идти ни на какие уступки.

Весной 401 года до н. э. Ксенофонт, тридцатилетний богатый грек, живший в своем имении недалеко от Афин, получил приглашение от друга, набиравшего воинов – греков, воевать в качестве наемников в армии Кира, брата персидского царя Артаксеркса. Предложение принять участие в кампании было несколько необычным, ведь греки и персы враждовали с незапамятных времен, а лет за восемьдесят до описываемых событий Персия пыталась завоевать Грецию. Но в те времена греки, прославленные воины, начали предлагать свои услуги тому, кто больше заплатит, а в Персидской империи имелись мятежные города, которые Кир собирался покарать. Греческие наемники могли оказаться великолепным подкреплением для его внушительной армии.

Тогда он [Ксенофонт] встал и сначала созвал к себе командиров Проксена. Когда они собрались, он сказал: «Друзья! Я не могу спать и думаю, что вам тоже не спится, я не могу даже просто лежать, видя, в какое положение мы попали. Понятно, что неприятели не вступят с нами в открытую войну, пока не сочтут, что у них для этого все полностью готово. Что же до нас с вами, то никто пока не предпринимал ничего, чтобы достойно подготовиться к этой войне. Но если мы покоримся и окажемся во власти царя, то какого удела можем мы ожидать? Когда собственный его единоутробный брат был уже мертв, он обезглавил его, а потом отсек и руку, а потом еще и посадил тело на кол. Чего же можно ожидать нам? Ведь здесь некому вступиться за нас, к тому же мы выступили в поход и пришли сюда, чтобы превратить царя в раба или, если удастся, убить. Так не пойдет ли он на все, не постарается ли замучить нас, чтобы запугать целый мир, чтобы никому неповадно было идти войной на царя? Зная это, мы должны сделать все возможное, чтобы быть от него подальше. Пока еще длилось перемирие, я непрестанно жалел нас, к царю же и его армии не мог не испытывать зависть: какую обширную страну видел я, как велики, поистине бесконечны их припасы и продовольствие, какое здесь множество слуг, как многочисленны стада, сколько золота и пышных одеяний – каким богатством они владеют!

Но, думая о наших солдатах, я понимал: мы не имеем доли ни в одном из этих богатств, если только не купили себе что – то, но мало кто из нас может позволить себе такую покупку. Не могли мы и взять себе что – то, не заплатив за это, от этого нас удерживала данная клятва. Видя это и размышляя, я подчас более опасался такого перемирия, чем войны. Однако теперь они сами нарушили договор, а значит – конец пришел и их высокомерию, и нашим колебаниям.

Отныне все эти блага лежат перед нами; они стали наградой для лучших. Боги станут судьями в этом состязании, и я не сомневаюсь в том, что они будут на нашей стороне… Назначьте столько командиров, сколько нужно, соберите остальных солдат и речами внушите им уверенность в победе, это именно то, что им сейчас требуется. Вы, может быть, заметили, как удручены они были сегодня, когда возвращались в лагерь, в каком унынии шли сегодня нести караул; не знаю, можно ли добиться проку, пока они пребывают в таком состоянии… Но если кто – то сумеет изменить их мысли, чтобы они перестали уныло вопрошать себя о том, какая участь их ожидает, а вместо этого задумались, что они могут сделать, то дух их, несомненно, окрепнет. Вы, я уверен, знаете: не число и не сила приносят победу в войне, но если армия идет в бой с большей уверенностью и твердостью духа, то никакие враги не сумеют сломить ее».

Ксенофонт (ок. 430 – ок. 355 до н. э.) «Анабасис»

Ксенофонт отнюдь не был закаленным в боях солдатом. Он, вообще – то, считался неженкой и сибаритом и жизнь вел соответствующую – увлекался собаками и лошадьми, порой наезжал в Афины, где вел беседы о философии со своим добрым другом Сократом, мало – помалу прожигал наследство. Ему, однако, хотелось новизны, приключений, а тут вдруг представилась возможность встретиться с великим Киром, узнать не понаслышке, что такое война, да к тому же увидеть Персию. Ксенофонт решил, что мог бы пойти на войну не в качестве наемника (он был достаточно богат, чтобы не думать о деньгах), а философа и историка. Возможно, когда все закончится, он сможет написать о пережитом книгу. Испросив совет у Дельфийского оракула, он принял предложение.

К карательной экспедиции Кира присоединилось около 13 тысяч воинов. Наемники – пестрая толпа, собранная со всей Греции, – примкнули к ней ради денег и приключений. Сначала все шло неплохо, но спустя несколько месяцев, когда армия уже зашла в глубь Персии, Кир открыл свою истинную цель: они движутся в Вавилон, чтобы развязать гражданскую войну, – Кир намерен свергнуть брата и захватить царский престол. Обманутые греки стали возмущаться, но Кир обещал щедро заплатить, и его посулы утихомирили недовольных.

Армии Кира и Артаксеркса встретились близ селения Кунаксы, неподалеку от Вавилона. Кир был убит в самом начале сражения, и его гибель положила конец только что начавшейся войне, но вот греки внезапно оказались в весьма шатком положении: они поддерживали сторону, потерпевшую поражение, и теперь находились вдали от дома, в окружении враждебно настроенных персов. Впрочем, им дали знать, что Артаксеркс ссориться с ними не собирается и желает только, чтобы они поскорее убрались вон. Он даже направил уполномоченного – персидского полководца Тиссаферна – с предписанием снабдить наемников провизией и сопровождать до границ Персии. И вот под водительством Тиссаферна греческое войско отправилось домой. Путь предстоял неблизкий – больше полутора тысяч миль.

Через несколько дней похода у греков возникли новые основания для тревоги: предоставленного персами провианта явно было недостаточно, его не хватило бы до конца пути, да и маршрут, предложенный Тиссаферном, вызывал сомнения. Можно ли вообще доверять персам? Среди испуганных греков начались пересуды.