Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец возле нее остановилась старая, помятая бежевая «Волга».
— Куда? — угрюмо спросил немолодой водитель, такой же помятый, как и его автомобиль.
Услышав ответ, он решительно замотал головой.
— Издеваетесь? Там сейчас самые пробки — обеденное время.
«Волга» газанула и умчалась. Отчаявшаяся Ася снова было подняла руку и тут увидела подъезжающую маршрутку.
Это было спасением в ее нелегком положении. Шоферы маршрутных такси умели виртуозно избегать пробок, беспардонно подрезая остальных и пользуясь для проезда пешеходным тротуаром.
Ася запрыгнула в салон, на ходу продумывая, с чего она начнет разминку с девчонками, если на нее все же останется время.
Маршрутка едва ползла. Очевидно, за рулем сидел новичок, неукоснительно соблюдавший все правила дорожного движения. В какой-то момент Асей овладело искушение вылезти и снова попытаться голоснуть. Однако она поборола это желание. Ей уже стало совершенно ясно, что сегодняшний день из разряда неудачных, а потому нет смысла дергаться, будет только хуже.
В сумке нагло запел мобильник.
Наверняка Кристина с ума сходит. Ася нажала на отбой и вышла на своей остановке.
Полпути было проделано, оставалась еще половина.
И угораздило же ее работать в такой дыре! С одной стороны — Кольцевая автодорога, с другой — вокзал. Кругом грязь, пустошь, ямы. «Криминальная территория» — как любит говорить их вахтерша, тетя Катя.
Подземный переход находился метрах в пятидесяти от остановки. От него к ДК вела хорошая ровная бетонка, по которой можно было идти, не рискуя вывихнуть ногу. Вот только времени эта роскошь занимала минут пятнадцать, если не все двадцать.
Конечно, существовал и более прямой путь перебежать шоссе в неположенном месте, пересечь огромный, заросший бурьяном и чертополохом пустырь, а дальше идти вдоль длинной и глухой бетонной стены, огораживающей железнодорожные пути и территорию привокзального рынка. Так выходило почти вдвое короче, но зато и опасней.
Пустырь был излюбленным местом окрестных собачников, по нему днем и ночью носились огромные псины, часто без ошейников и намордников, а у стены вечно торчали многочисленные вокзальные бомжи и проститутки. Узенькую тропинку, проложенную в высокой, в человеческий рост траве, усеивали битые бутылки, окурки, засаленные обрывки газет и прочий мусор.
Через пустырь Ася ходила редко, а с прошлой осени, когда из кустов на нее набросился огромный черный, как ночь, ротвейлер, и вовсе перестала, предпочитая потратить лишнее время, но остаться невредимой.
Однако сейчас она все же решила рискнуть.
Дождавшись паузы в бесконечном машинном потоке и миновав трассу, она зашагала вперед настолько быстро, насколько позволяла неровная, вся в рытвинах и камнях, дорожка.
Сладко пах бурый репейник, икры через тонкие колготки покалывала лебеда. Над разноцветными зонтиками тысячелистника кружились по-осеннему вялые мухи.
Вскоре тропинка уткнулась в стену и дальше поползла вдоль нее. то прижимаясь вплотную, то слегка уходя вбок.
Стена была высокая, метра два, сплошь усеянная надписями, выполненными масляной краской, мелом и углем и отражавшими сложную и разнообразную гамму человеческих чувств. Здесь были признания в любви и ненависти типа «Люблю Коляна!» и «Все девки — шалавы!», откровенные жалобы на то, что «Нет в жизни счастья», а порой и просто крик души: «Люди, помогите избавиться от импотенции!»
Какой-то местный шутник цинично нарек вокзальную стену «стеной плача», и с его легкой руки так и повелось — иначе это гиблое место никто не называл.
Ася поспешно глянула на часы: до начала встречи оставалось немногим более двадцати минут. Если прибавить шагу, то, пожалуй, можно будет успеть провести разминку. Она почти побежала, стараясь не наступать на валяющиеся под ногами осколки и мусор.
Стена круто взяла влево, Ася обогнута ее и остановилась как вкопанная.
В трех шагах от нее на тропинке стоял человек. Правая щека и лоб у него были окровавлены. Он слегка пошатывался и сосредоточенно разглядывал свои вымазанные кровью ладони.
Ася судорожно оглянулась, но вокруг, как назло, не было ни души. Очевидно, время собачников еще не наступило.
Мужчина поднял на Асю глаза и сделал нетвердый шаг вперед. Он был среднего роста, коренастый, одетый в старые, потерявшие цвет джинсы и промасленную защитную робу. Очень светлые, выгоревшие на солнце полосы спадали ему на лоб и тоже были перепачканы в крови. В воздухе чувствовался крепкий залах перегара.
«Вот это влипла?» — пронеслось у Аси в голове. Внутренне она подобралась, готовая в любой момент прыгнуть с тропинки в сторону, в густую колючую траву и дать деру.
— Ну чего ты? — неожиданно произнес белобрысый, — чего остановилась? Иди, куда шла.
Голос у него был хрипловатый, но довольно приятный и речь вполне связная.
Вместо ответа Ася попятилась.
— Что? Я такой страшный? — Белобрысый попытался улыбнуться. — Ты что от меня, точно от прокаженного? — Он немного помолчал, внимательно рассматривая Асю, потом коснулся рукой теки и кивнул: — Понятно. Морда разбитая, прикид не фонтан. Тебя такие не интересуют. Я правильно ухватил?
Ася неопределенно пожала плечами. Белобрысый расценил ее молчание как знак согласия, перестал улыбаться, глаза его под ровными, густыми соломенными, бровями сузились.
— Зря ты так, девушка. Напрасно. — В голосе у него послышалась угроза. — Думаешь, я таким всегда был?
— Ничего я не думаю, — наконец выдавила Ася. — Разрешите мне пройти.
— Нет, погоди. — Белобрысый с шумом выдохнул воздух. — Погоди! Думаешь, я кто? Сторож на рынке? Холуй сраный, которому хозяин может дать в зубы, когда захочет?! — Его лицо изменялось на глазах, превращаясь в маску ярости и злости, белки налились кровью, пальцы сжались в кулаки. Он приблизился к Асе почти вплотную, так, что ей отчетливо стали видны две глубокие раны на его шоке и лбу. — Да ты… знаешь, кто я?!
«Сумасшедший», — подумала Ася и зажмурилась, собираясь бежать.
— Я Алексей Епихин, капитан ВДВ, между прочим, правительственные награды имею…
Она осторожно открыла глаза.
— Что смотришь? Думаешь, я тебе гоню? Да я весь Афган прошел, весь, понимаешь ты… А! — Он ожесточенно махнул рукой. — У меня эти Магометы вот где сидели, вот тут? — Прямо перед Асиным лицом оказался крепко сжатый кулак. — А теперь они надо мной хозяева!
Ася смутно поняла, что белобрысый имеет в виду азербайджанцев, которым принадлежал вокзальный рынок и которых он на пьяную голову сравнил с афганцами.
— Они говорят, что я… я у них украл! Что мне, боевому офицеру, нужно их вшивое барахло?! У-y, обезьяны черномазые! — Белобрысый смачно плюнул в сторону дыры в стене. — Гады! Их четверо, я один. Ну ничего! Все равно им досталось. Будут помнить наш десант.
Он вдруг остановился, замолчал, точно
