— Предлагаю на остаток ночи найти более уединенное место, — пробормотал Блэквуд ей на ушко, покусывая мочку.

Внезапно Изабель будто окатило холодной водой. Она оттолкнула его. Блэквуд скатился с узкой скамьи и рухнул на пол, изумленно охнув и снова запутавшись в ремне и мече. Изабель лихорадочно завязывала ленты на панталонах, затем начала искать на темном полу кафтан, туфли и маску. В ужасе кинула она взгляд на Блэквуда, все еще неподвижно сидевшего на полу павильона. Он, конечно, озадачен, но ей необходимо уходить. Если ее тут застанут… Изабель зажмурилась.

— Может быть, нам уже пора сорвать маски? — произнес Блэквуд с пола. — Я Финеас Арчер. — Изабель была слишком растеряна и слишком занята, возясь с одеждой, чтобы ответить. — Ну? Разве вам не кажется, что после случившегося нам следует по всем правилам представиться друг другу? — поторопил ее он.

— Нет! — выдохнула Изабель. — О Боже мой! Этого вообще не должно было случиться!

В темноте она никак не могла найти вторую туфлю, а громыхание меча предупредило, что Блэквуд поднимается с пола.

Перепугавшись окончательно, Изабель схватила единственную найденную туфлю и босиком помчалась по выложенной камнем дорожке так быстро, словно ее догонял сам дьявол. Блэквуд не стал ее окликать. Она нырнула в тень рядом с домом и дрожащими руками начала поправлять костюм, чувствуя, как поет все тело после занятий любовью. Изабель торопливо натянула маску, вошла в бальный зал и поманила лакея, чтобы он подогнал ее карету.

Финеас послушал удаляющийся звон колокольчиков на ее костюме и снова занялся одеждой, только раз споткнувшись о проклятый меч. Эротическое приключение закончилось слишком быстро, но было еще не поздно, он вполне мог вернуться в дом и найти то, за чем сюда пришел. Больше никто не помешает ему войти в дверь кабинета.

Он едва не расхохотался вслух, обнаружив, что не сможет застегнуться, так как все пуговицы на бриджах оторваны. Кем бы она ни была, это самая страстная женщина из всех, кто ему до сих попадался. В отличие от большинства его любовниц она вела себя простодушно, стремилась ублажить его и получить удовольствие сама. Финеас бы вообще назвал ее невинной, да только невинные леди не допускают, чтобы их соблазнили в темном саду, в то время как более двух сотен гостей находятся буквально в нескольких шагах. И все же, несмотря на ее маскарадный костюм и анонимность всего случившегося, он не почувствовал в ней ни капли фальши.

Блэквуд усмехнулся в темноту. Сегодняшняя миссия осталась невыполненной, и лорд Реншоу временно сохранит свои тайны. Жаль, что она не задержалась еще немного. Стоило только о ней подумать, и он снова возбудился, и восставшее мужское естество с надеждой вырвалось наружу сквозь прореху в бриджах.

Ясмина. И это все, что у него есть, — придуманное имя. Он покачал головой, все еще ошеломленный, и начал шарить по темному павильону в поисках плаща и сюртука. Обычно, выполняя работу, Финеас не отвлекался с такой легкостью, но эта леди оказалась исключительно привлекательной.

Он легко отыскал предметы одежды, но вот с пуговицами пришлось повозиться. Если садовник или какой-нибудь гость найдет одну пуговицу, вряд ли он оповестит о ней окружающих, но шесть разбросанных пуговиц в таком укромном месте неизбежно вызовут скандал. Финеас Арчер был большим специалистом по избежанию скандалов. Разумеется, за исключением тех случаев, когда хотел, чтобы его поймали.

Он отыскал пуговицы и затолкал их в карман. Затем накинул плащ, прикрыв прореху в бриджах, повернулся и едва не упал, споткнувшись обо что-то. Это что-то отлетело в сторону и с едва слышным звоном ударилось о стену. Блэквуд поднял вещицу и поднес к свету. В руках он держал дамскую туфлю, изящную, расшитую жемчугами, с загнутым носком, с которого свисал колокольчик.

Финеас затолкал в карман свой сувенир, небрежно направился к боковой калитке, как бывалый повеса, за которого его принимали, и выскользнул на Брук-стрит, где его ждала карета.

На следующее утро Финеас приоткрыл один глаз, услышав, как камердинер с тихим шорохом ходит по его спальне. В одной руке Барридж держал порванные бриджи, в другой пуговицы. Экзотическая туфелька лежала на столе.

— Я не рассказываю сказки, Барридж, поэтому лучше ни о чем не спрашивай, — произнес Финеас.

Камердинер усмехнулся:

— Нет, милорд, разумеется, нет, но бьюсь об заклад, сказка могла бы получиться очень интересной.

— Не важно. Я ждал тебя, чтобы ты привел меня в порядок.

Брови камердинера взлетели вверх, под аккуратно причесанные волосы.

— Мои извинения, милорд, я не знал, что нужен вам. Разумеется, я в любую минуту готов к вашим услугам, достаточно просто позвонить, — многозначительно добавил он и сосредоточенно начал складывать порванные бриджи. Финеас не сомневался, что тот прячет насмешливую ухмылку. Вероятно, Барридж решил, что хозяин так напился, что не сумел отыскать чертов звонок.

Блэквуд провел годы, создавая репутацию лучшего распутника Лондона, и теперь даже собственные слуги в это верили. Иногда это чертовски раздражало. Он играл свою роль настолько искусно, что уже и сам толком не понимал, которая половина его личности является настоящим Финеасом. Кто он: развратник, игрок, соблазнитель юных и пожилых дам — или все еще порядочный человек, которому пришлось выполнять для короны грязную работу?

Финеас досадливо откинул одеяло и неуклюже сел. Глаза Барриджа расширились, он с трудом сдержал смех, сделав вид, что закашлялся, и Финеас сердито сверкнул на лакея глазами.

— Просто сними его с меня. Он докучает мне уже давным-давно!

Барридж тотчас же подскочил и попытался расстегнуть пряжку, удерживавшую меч на бедре Финеаса, повозился несколько минут и поднял виноватый взгляд.

— Простите, сэр, но она держится очень крепко. Может быть, немного заржавела. Позвать мистера Крейна?

Финеас сердито дернул ремень. Последнее, что ему сейчас требовалось, — это суровая рожа дворецкого, заставшего его в таком виде и сразу подумавшего о самом худшем.

— Нет. Сначала я оденусь, а потом сам найду Крейна.

— Да, милорд. Что вы наденете? Собираетесь сегодня утром выходить куда-нибудь? Может быть, покататься верхом в парке? — спросил лакей, подходя к гардеробной.

— Да, — буркнул Финеас, все еще дергавший меч. — Хотя если подумать, то нет. По крайней мере не раньше, чем сниму эту чертову штуку.

Полчаса спустя он уже находился в салоне, одетый в желтовато-коричневые бриджи, начищенные до блеска гессенские сапоги и накрахмаленную белую льняную рубашку. От сюртука пришлось отказаться, чтобы слуги смогли помочь ему снять меч, прицепившийся к нему, как страстная любовница, не желающая получить отставку. Крейн сдался после того, как двадцать минут унизительно дергал и крутил меч, и предложил послать за садовником. Тот явился, вооруженный поразительным набором инструментов.