Она долго молчала, снова сложив руки на коленях, потом медленно потянулась и погладила зеленый агат, проведя пальцем по окаменевшему листу в его центре.

— Гармония, довольство, исцеление. Затишье после бури. Должно быть, ты достигнешь мира с собой, какое бы открытие тебе ни предстояло сделать на Черепе Мира. Хорошее место для этого камня. Думаю, все будет хорошо.

Она подняла глаза на Изабо, и ее строгое лицо с семью шрамами-стрелками было еще более угрюмым, чем обычно.

— Нехороший расклад. Слишком многое остается для меня темным. Я не знаю, вернешься ли ты вообще из этого поиска, не говоря уж о том, чтобы вернуться с хорошим именем и тотемом. Странно, что у тебя такой неясный узор. — Протянув палец, она коснулась треугольного шрама между бровями Изабо. — Я думала, что ты уже избрана Белыми Богами.

Ее рука упала, и она надолго склонилась над костями, прежде чем смести их в кучку и по одному пронести через очищающий дым. Изабо страшно хотелось расспросить ее, но она знала, что Мать Мудрости уже сказала все, что хотела. Ее снова пробил легкий озноб страха, от которого волоски у нее на руках встали дыбом и свело живот. Буба тихонько ухнула, ободряя ее, и Изабо ухнула в ответ.

Мать Мудрости оторвалась от своего занятия и издала странный смешок.

— Совсем забыла, — сказала она. — С тобой полетит сова. Сова — посланница Белых Богов, королева ночи, смерти и тьмы, Мать Мудрости среди птиц. Это знак, о котором не следует забывать.

Раздумывая, хотела ли шаманка ободрить ее этими словами, Изабо собрала свои меха и последовала за Матерью Мудрости на Скалу Созерцания, небольшой каменный выступ, смотревший на восток, навстречу восходящему солнцу. Она должна была медитировать там с заката до рассвета, без еды, воды и огня, что на таком лютом морозе было воистину суровым испытанием.

Вскоре вьюга улеглась и небо расчистилось, и Изабо увидела звезды, яркие и огромные на темном небосводе. Хотя она сидела неподвижно, но постоянно шевелила пальцами рук и ног и сосредотачивалась на своем дыхании, поэтому кровь в ее жилах бежала быстро, согревая ее.

Перед рассветом Изабо увидела далеко-далеко странное зеленоватое зарево, повисшее на горизонте точно медленно колышущаяся занавесь, окаймленная малиновым и время от времени сверкавшая сполохами золотистого огня. На ее родине эту полыхающую завесу звали «веселыми танцорами». Она завороженно смотрела на нее, пока сияние не потухло. Это тоже было каким-то предзнаменованием, хотя Изабо и не понимала, что именно оно предвещает.

Начало светать, и звезды потускнели. По безбрежному морю клубящихся облаков и остроконечных гор медленно разлилась волна цвета. Ущелья долин стали фиолетовыми, а маленькая сова замигала круглыми глазами и заползла в рукав к Изабо, собираясь поспать. Изабо встала и потянулась. Ее тело озябло и занемело, но в душе царила безмятежность.

Мать мудрости поднялась по грубым ступеням и уселась на землю, не говоря ни слова, лишь внимательно изучая лицо Изабо из-под нависших век. Судя по всему, то, что она увидела, удовлетворило ее, поскольку она коротко кивнула и жестом приказала ученице идти следом за ней в пещеру.

Центральный костер ярко горел, а вокруг него сидели все члены прайда. Первая дневная еда всегда была совместной, и Изабо, как обычно, получила свою порцию каши и сухофруктов одной из последних, поскольку все еще не имела ни имени, ни статуса. Она дождалась, пока остальные не закончили есть, потом подошла к костру вместе с детьми, большинство из которых не доставало ей даже до пояса, протянув свою миску за остатками со дна большого котла. Никто не разговаривал с ней и даже не смотрел в ее сторону, но их безразличие не обижало уже привыкшую а этому Изабо.

Как только она поела, Мать Мудрости и ее воин-учитель подошли и отвели ее к костру прабабки, разведенному на плоской площадке в конце огромной пещеры. Старая женщина сидела очень прямо, плащ из снежного льва плотно закутывал ее худые плечи. Изабо тщательно вымыли талой водой и с ног до головы натерли жиром с резким ароматом местного кедра и пихты. Изабо мужественно перетерпела все эти манипуляции, хотя от прикосновения животного жира к телу ее затошнило. Но она решительно подавила отвращение, зная, что церемониальное помазание поможет ей защититься от холода и влаги, а любой протест будет неверно истолкован членами прайда.

Изабо осторожно снова одели в теплую одежду, принесенную Первой Ткачихой. Первый Плотник принес ей новый посох с привешенными к нему красными перьями и кисточками и новые салазки с только что нарисованной на нем грозной фигурой огнедышащего дракона. Этот дар Изабо схватила с огромной радостью, поскольку ее учили скользить на старых видавших виды салазках, у которых не было ни таких острых краев, ни гладкой полировки, как у этих, и поэтому они были куда менее быстроходными и маневренными.

После этого ей дали небольшой мешочек с провизией, в котором были дикие злаки, сушеные фрукты и несколько пресных лепешек. Этого хватило бы всего на несколько недель, да и то при самом экономном расходовании, и Изабо сжала зубы, поняв, что они ожидали от нее, что в пути она будет охотиться.

Следующими к ней подошли Первый Кузнец и Первый Шрамолицый Воин с полными охапками сверкающих приспособлений и оружия. Там была длинная шпага, небольшой топорик, булава со съемной головой, которую можно было метать на кожаном ремне, и кривой зазубренный кинжал. Изабо взяла его с теми же смешанными чувствами. Одна ее часть радовалась, что теперь она вооружена так же, как и весь остальной прайд, а другую при виде их грозного блеска охватил трепет и что-то вроде гипнотического ужаса. Но она часто видела такое оружие, висевшее на поясе ее собственной сестры. Мысль об Изолт придала ей мужества и решимости, и она подвесила оружие к мягкому поясу из плетеной кожи, который с гордостью принесла ей ткачиха.

Потом к ней приблизилась Хранительница Огня, высокая женщина с угрюмым лицом, на котором виднелись шрамы в виде языков пламени. Безо всякого намека на теплоту и дружелюбие она передала Изабо небольшой меховой мешочек, теплый на ощупь. Внутри теплился один-единственный уголь, и Изабо сделала жест искренней благодарности, прежде чем привязать мешочек к поясу. Все знали, что Изабо происходила из рода Зажигающей Пламя и могла вызывать огонь щелчком пальцев, но каждый дар был частью священной церемонии, а Изабо уже один раз жестоко оскорбила Хранительницу Огня, когда, не подумав, воспользовалась этим своим умением.

Последним подошедшим был Первый Сказитель. Он склонил голову и сказал своим низким звучным голосом:

— Пока ищешь, не найдешь.

И снова Изабо жестом поблагодарила его за совет, хотя и надеялась на нечто большее, чем избитая присказка, которую Хан'кобаны использовали для чего угодно, начиная от обретения счастья и заканчивая обращением к ко в битве. Он склонил свою белую как лунь голову и сел вместе с остальными главами гильдий у костра.

Изабо преклонила колени перед Зажигающей Пламя и получила ее безмолвное благословение. Старая женщина притянула правнучку к себе и поцеловала ее в лоб. Это выражение любви для Хан'кобанов было в высшей степени необычным.