Холь, и сам себя испугавшийся, не скоро ответил, поняв, что распалился почём зря. Но облизав пересохшие губы, наконец произнёс:

– С женщиной и детьми я ничего не сделал, лишь напугал. А её мужа я ослепил. Он чуть не зарубил меня.

– Повторяешься.

Холь не сдержался, приподнялся и отвесил Ситрику по лбу, впечатав его в подушку. Парень тут же плотно сжал зубы, продолжая чувствовать себя нашкодившим мальчишкой. Что же, уж лучше быть провинившимся ребёнком, чем трижды предавшим бога послушником. Холь вернулся на своё прежнее место и привалился к стене. Теперь он выглядел ещё более уставшим. И даже каким-то жалким. Он провёл ладонью по лицу, пытаясь растереть по коже остатки пережитой тревоги и злобы. Ситрик теперь молчал, лишь смотрел на Холя из-под опущенных ресниц, избегая прямого взгляда.

– Тебе принести еду? – наконец спросил Холь, зачем-то снова перейдя на шёпот, хотя было слышно, как начал хлопотать над очагом слуга.

– Пожалуй, – пробормотал Ситрик.

Холь уставился на него и не шелохнулся, даже не попытался встать, чтобы принести оставшиеся с вечера остатки скудного ужина. Его глаза смотрели на Ситрика, но не видели его. Заглядывали вглубь, а не смотрели поверх. Что же он там увидел?..

– Ты чего так уставился? – не выдержал Ситрик.

Взгляд Холя снова стал обычным, привычно колким и по-птичьи деловитым.

– Ужасно выглядишь.

Ситрик фыркнул.

– Ты выглядишь не лучше, – ответил он.

Холь усмехнулся и наконец ушёл за занавесь. Когда же он вернулся с подогретой вчерашней репой, Ситрик снова крепко спал. Глаза его были плотно сомкнуты, брови нахмурены, а челюсти крепко сжаты. Ему вновь снились кошмары…

– Тинг будет через четырнадцать дней, – объявил Агни.

И вновь половина люда была недовольна его решением. Агни понимал почему. Стоило провести тинг сразу после тризны, а не тянуть, заставляя гостей из Ве и других поселений остаться ещё на пару седмиц. Даже Старый Лис покачал головой на его слова, однако Агни, ещё в первый день смерти Ольгира пославший конунгу Анунду весть, хотел дождаться ответа.

– А Хольмганг что? – грубо напомнил Хьялмар, приподнимаясь из-за стола. Он заметно покачивался. За все три дня тризны он не пил ничего, что было слабее мёда. – Рыжебородый ждёт.

– Через одиннадцать дней от тинга.

Хьялмар напрягся. В свете жировых ламп было видно, как шевелятся на голове его волосы от счёта. Наконец он кивнул и произнёс:

– Я передам твою волю.

Агни кивнул в ответ. Сидящие за столами принялись обсуждать предстоящий Хольмганг. Ведь если Агни изберут конунгом, то случится непростой поединок. Левша проводил взглядом Хьялмара, решившего сейчас же покинуть Большую залу. За ним ушла и его сестрица. Когда мужчина вышел, Агни тут же окликнул Льёта, подзывая форинга к себе.

– Вели нашим вырыть большую яму для Хольмганга.

Льёт хмыкнул, усмехаясь.

– Выдумщик ты, господин. Насколько глубокую?

– В три коровьи шкуры длиной и полторы высотой. Давай только, чтобы управились.

– Не вопрос, господин. За четыре седмицы мы тебе хоть десять ям сроем.

– Одной хватит, – осадил форинга Агни. – Можешь идти.

Но Льёт пока не уходил, продолжая заглядывать Агни в рот.

– Что ты хочешь от меня?

– Позволь узнать, господин, будешь ли ты сражаться сам или отправишь кого-то из наших хольдов?

Агни неожиданно улыбнулся, точно произнёс у себя в голове отличную шутку.

– Сам я стар уж. Да и быть мне конунгом, Льёт. Боюсь, Онаскан не переживёт третьей смерти своего правителя за одно лето.

– Кого же тогда?

– Увидишь, Льёт. Увидишь. Не торопись.

Только Льёт ушёл с поклоном, так под рукой тут же появился Старый Лис. Оставалось лишь гадать, как он обладал такой прытью в возрасте, столь близком к могиле. Агни надеялся, что, отрастив сытый живот и полностью седую бороду, он останется таким же проворным и ловким. Воеводой он был готов погибнуть в бою, но как только власть прыгнула ему в руки, он стал страшиться смерти. Но не старости. Та неожиданно показалась ему высшим из человеческих благ. Немногие воины, такие как он, смогли дожить до седин. А уж тем более порадоваться этому.

– Гудрун по-прежнему сама не своя, – пробормотал Лис. – Так убивается из-за сына. Будто он у неё один-одинёшенек был.

– Несчастная женщина, – произнёс Агни лишь для того, чтобы что-нибудь сказать.

– Она заплатила Хьялмару и Рыжебородому, чтобы те помогли отыскать тело её сына, но поиски заглохли. Они никого не нашли.

– Что, совсем пусто?

– Не совсем. – Рун почесал сухую ладонь и понизил голос, бросив взгляд на людей. Зала была полна народу, и кто-то наверняка мог подслушать, о чём говорил будущий конунг со старым советником. – Нашли сумку и несколько разбросанных пигментов. Сумку сына Снорри.

– Где нашли? – Агни оставался безучастен.

– Аккурат над тем местом, где нашли Ольгира.

В тёмных глазах Агни ярким огнём вспыхнул интерес.

– А помнишь, Ольгир всюду носил небольшой нож, который ему подарили, когда он ещё ребёнком заступил в младший хирд? – совсем уж беззвучно прошептал Старый Лис, и Агни медленно кивнул.

– Так вот не было при Ольгире ножа ни когда мужи его внесли во двор, ни когда клали его в землю.

– А не мог ли кто взять нож из тех, кто ему служил, когда несли тело в Онаскан?

– Они не стали бы отбирать единственное оружие, с которым погиб их господин, – резонно заметил Лис.

Агни покачал головой, понимая, к чему клонит старик Рун.

– В самом деле? Младший сын Снорри? Ты думаешь, он?!

На них уже во все глаза смотрели сидящие поблизости дочери Агни и его молодая жена, и воевода поспешил понизить голос. Кто знает этих женщин: как сороки унесут на хвосте любое неосторожное слово.

– Давай выйдем, Рун, – пробасил Агни, и Лис шустро зашагал к выходу, осторожно обходя гостей и слуг.

Агни шёл за ним, и люди, напротив, пропускали его, лишь бы не удариться о его широкие плечи и железные бока. Лис сидел уж у дома, подставив лицо проглядывающему сквозь тяжёлые облака закатному солнцу. Он сгорбился и сложил ладони на коленях и в таком виде напомнил Агни скорее вдовую старуху, сидящую на поваленном дереве у своего жилища, а не мудреца. Нет, всё же и вечный, как казалось ему, Лис стареет… Прежде он не был похож на колесо, обряженное тряпками.

Бросив взгляд на стражу, стоящую поодаль, Агни наконец спросил вполголоса:

– Ты в самом деле хочешь сказать мне, что это сын Снорри убил конунга?

Лис медленно и вкрадчиво кивнул, беззубо улыбнувшись в жидкие усы.

– Мальчишка столкнул его с