Его палец задрожал, но через миг указал на меня с большей настойчивостью:

— Позор!

— Это мне-то позор? — ощетинилась я.

Нет уж… Простите. Пусть здесь хоть десять лейтенантов стоят, но такое стерпеть мне точно не по силам. Вот я и выпалила в сердцах:

— Между прочим, из нас двоих это не я здесь валялась со спущенными штанами!

Стукач сдавленно икнул, а лейтенант Мечей резко нахмурился и оглядел меня с ног до головы, поэтапно задержавшись сначала на черных туфлях, потом на гетрах в черно-розовую полоску, следом на милом черном платье с белой вышивкой и юбкой по колено… Эх, жаль моя шляпка осталась лежать на прилавке между раскрытым чемоданом и подносом со склянками, она бы идеально дополнила мой образ.

И да. Я прекрасно знала этот взгляд, потому что много раз его на себе ловила. Шутка природы в том, что люди никогда не давали мне девятнадцать лет. Они всегда принимали меня за малолетнюю девчонку и удивлялись, когда узнавали, что я уже, как год назад, окончила школу ведьм. И вот сейчас янтарные глаза лейтенанта сверкнули возмущением, а губы плотно сомкнулись и побледнели. Даже двое рядовых у входной двери с осуждением посмотрели на ротангового мужика, а тот на удивление быстро сообразил, в чем дело — схлынул да обмельчал под испепеляющим взором лейтенанта, задрожал то ли от страха, то ли от негодования, а его второй подбородок в панике затрясся, точно потревоженный холодец.

— Вздор! — завопил мужик, да так громко, что чуть склянки на полках не зазвенели.

— Ой ли! — вскинула я бровь. — Между прочим, я владею магией памяти вещей, и уверяю, — ядовито улыбнулась, — наш пол все прекрасно помнит! Ну, что? Спросим у него?

Конечно, это был блеф чистой воды. Не знала я такого заклинания, и вовсе его только что придумала, о чем, похоже, прекрасно догадался лейтенант Мечей, чьи рыжие брови взметнулись вверх. Однако упрекать меня за фантазию он не спешил, поэтому я решила давить до конца:

— Не слышу ответа, — строго потребовала.

Лив взволнованно откашлялась, но вмешиваться не стала, а мужик повелся (простаки всегда ведутся, потому что магия для них чужда) — сильнее прежнего побледнел и начал заикаться:

— Я… Я…

— Так что же здесь на самом деле случилось? — обманчиво спокойным голосом поинтересовался лейтенант, обведя взглядом мужика, меня и Лив: — Уж потрудитесь кто-нибудь объяснить.

— Этот человек… — начала я, но ротанговый мужик перебил:

— Я сам все скажу! Сам! — и, зыркнув на меня маленькими злыми глазенками, выплюнул: — А то знаю я вас — все переврете.

И тут же с жаром что-то зашептал лейтенанту на ухо.

Все в магазине притихли и навострили уши. Однако кроме сбивчивого «шу-шу-шу», я ничего не разобрала, зато прекрасно видела, как поочередно приподнимались и хмуро опускались брови лейтенанта, которого рассказ явно не оставил равнодушным. И лишь под конец мужик нарочито громко произнес:

— Поэтому я требую компенсации!

— Компенсации? — вскинула брови Оливия. — С какой такой стати?

— А с такой! — оскалился мужик. — Верните… — он призадумался. — Верните то, что у меня украли, и я отзову жалобу!

У меня в душе все перевернулось. Неужели он о цветке? Да ну… Вряд ли. Я могла поклясться, когда клиент вырубился, он даже не понял, что произошло. Да и для простаков какие-то там непонятные волшебные цветочки ценности не имели. Даже, напротив, они всегда старались избегать всего того, что не понимали, боясь навлечь на себя проклятие или магическую заразу. А раз проблема не в цветке, значит в чем-то другом. И Лив стоило отдать должное, в отличие от меня она не растерялась, а, сложив руки на груди и посмотрев мужику прямо в глаза, с намеком на язвительность поинтересовалась:

— И что же мы такое украли?

Фыркнув, точно недовольная кобыла, мужик чуть ли ни до потолка задрал нос и заявил:

— Мое достоинство!

А… Ну теперь все понятно.

Полная отмена не только спасла его от позеленения, но и лишила нескольких сантиметров… хм… достоинства, вот мужик и взбесился. И надо же, как извернулся! Придумал, что мы… «украли». Но Лив, похоже, тоже сообразила в чем дело. Переглянувшись со мной, она подошла к самой дальней витрине справа, где мы хранили настойки, о которых не каждый покупатель решится спросить. Собственно, именно поэтому и оставили их в открытом доступе, чтобы человек мог прийти, взять, оплатить и так же тихо уйти.

Сестра забрала с третьей полки темно-бордовый пузырек высотой с указательный палец и, вернувшись к нам, протянула его ротанговому мужику:

— Вот.

Тот просто сказочно обрадовался. Расплылся в широкой улыбке и с победным да мерзким «хе-хе-хе» попытался забрать зелье увеличения, но прежде, чем его пальцы сомкнулись, Лив дернула пузырек вверх. Мужик поймал пустоту, а его улыбка перестала быть радостной и теперь больше напоминала оскал. А вот Лив, напротив, мило улыбнулась и, когда мужик снова попытался забрать «компенсацию», опять дернула зелье вверх и произнесла:

— Втирать по шесть капель два раза в день, и смотрите чтобы…

Но мужик не дослушал инструкцию, а зря — опять будет маяться с потенцией или увеличит что-нибудь лишнее.

— Дай сюда! — рявкнул он, вырвав пузырек из ее пальцев. — Сам разберусь.

И заспешил «выпорхнуть» в дверь, как я выступила вперед и громко произнесла:

— А ну, стоять!

Мужик замер.

— Сначала скажите, что больше не имеете к нам претензий!

Он медленно обернулся и:

— Да как вы смеете, что-либо от меня требовать!

— Смеют.

Ротанговый мужик даже вздрогнул, услышав резкий ответ лейтенанта.

— Они выполнили ваше требование.

Спорить с Красными плащами — себе дороже, и благо мужику хватило ума это понять. Немного подумав и злобно пожевав щеку, он надменно фыркнул и быстро выпалил:

— Нет у меня претензий. Пока что, — и, гордо вздернув нос, выскочил на улицу.

Двое рядовых, которые все это время своим видом отпугивали наших посетителей, еле успели расступиться. Колокольчик над дверью жалобно звякнул, а лейтенант — ах, ты моя лапочка — произнес одними губами: «Идиот». Прямо бальзам на душу. И только я подумала, что лейтенант не так уж плох, как вдруг он потребовал:

— Покажите вашу лицензию.

Мы с Лив опять напряглись от его стального голоса, а он, заметив это, перестал хмуриться и уже мягче пояснил:

— Хочу удостовериться, что с вашими документами все в порядке на случай, если этот… человек не успокоится.

Да такую сладкую паузу сделал между «этот» и «человек», что я пришла в пассивный восторг — чисто в своих мыслях, без малейшего признака радости на лице.