– Да, я тоже, – согласилась Лаура. – Непонятно только, почему он выбрал именно больницу, чтобы избавиться от тела.

В этот момент распахнулась дверь в желтую крапинку и к ним вышла женщина лет сорока, с волосами, собранными в пучок, и выразительным лицом.

– Доброе утро. Я Кристин Гебауэр. Вы из полиции?

Лаура показала удостоверение:

– Земельное ведомство Берлина.

Доктор Гебауэр удивленно вскинула брови:

– Не думала, что вы занимаетесь обычными убийствами.

– В криминальной полиции постоянная нехватка людей, – объяснила Лаура, внимательно изучая неестественно бледное лицо заведующей. Должно быть, она всю ночь провела на ногах и валилась от усталости. Во всяком случае, темные круги под глазами трудно было не заметить.

– У нас здесь тоже вечный аврал… – Вздохнув, фрау Гебауэр помолчала. – Кстати, я знаю убитую, – продолжила она затем, к удивлению Лауры. – Она была у нас недели две назад, может, чуть меньше. Я сама оказала ей помощь и обратила внимание на следы побоев, типичные в случае домашнего насилия. Они приходят и говорят, что упали с лестницы, обожглись о плиту, обычное дело… – Она снова вздохнула и посмотрела на свои руки. – В общем, я посоветовала этой женщине подать заявление в полицию и при необходимости попросить защиты в женском центре. – Посмотрела сначала на Лауру, затем на Макса. – В какой-то момент она просто взяла и исчезла. Ее забрал муж… – Заведующая покачала головой. – В голове не укладывается. Муж избивает ее, а она уходит с ним как ни в чем не бывало… Я была уверена, что рано или поздно снова ее увижу… – Она осеклась. – Конечно, не в таком виде.

– Не могли бы вы назвать имя женщины? – Лаура достала блокнот.

– К сожалению, не знаю. Она ушла прежде, чем мы успели записать ее данные. В ту ночь мы были так загружены, что ничего не успевали. – Доктор Гебауэр виновато взглянула на Лауру. – Простите, ничем не могу вам помочь. Руководство больницы уже наседает на меня по этому поводу. Но, конечно, им там наверху невдомек, каково это – каждую минуту времени заниматься пациентами.

Лаура прекрасно понимала ее доводы.

– Вы сказали диспетчеру, который принял ваш звонок, что этот случай не единственный.

– Да, это так. Буквально этой ночью снова исчезла пациентка, прежде чем мы успели записать ее данные. И, что хуже всего, я подозреваю, что девушка склонна к суициду. Она уже пыталась вскрыть себе вены. У нее по всему телу наблюдались гематомы, был выбит один зуб, а левый глаз так заплыл, что почти не видел. В таких случаях бывает сложно думать о формальностях, – устало проговорила доктор Гебауэр. – Эти административные дела отвлекают от работы и врачей, и медсестер. Если часами заполнять формуляры, кто-нибудь обязательно умрет.

В голосе женщины сквозило разочарование. Хотя на вид ей было не больше сорока, казалось, она уже сознавала, сколь тщетны все ее попытки спасти мир. И это развеивало всякие иллюзии.

– Не могли бы вы дать подробное описание внешности? Мы пришлем к вам сотрудника, чтобы составить фоторобот, – предложил Макс.

Доктор Гебауэр кивнула.

– Да, конечно.

– А кто-нибудь из медсестер или сотрудников видел, куда направилась пациентка? – спросил Макс, сделав пометку у себя в блокноте.

– Нет, как я уже сказала, этой ночью все сбились с ног. Я позволила себе краткую передышку, и то лишь затем, чтобы… – Она умолкла.

– Могу представить, каково вам сейчас, – искренне посочувствовала Лаура.

Даже просто обнаружить тело само по себе ужасно, а если это еще и знакомое лицо… Шок возрастает многократно.

Доктор Гебауэр вдруг взглянула на Лауру так, словно на нее снизошло озарение.

– Мужчина вывел ее по лестнице, а не на лифте.

Лаура не вполне понимала, к чему она клонит.

Очевидно, доктор Гебауэр заметила это. Она приложила ладонь ко лбу и добавила:

– Выход на лестницу под видеонаблюдением.

5

Яркий свет по-прежнему слепил. Ева чувствовала опасность, но все-таки послушно села. Она все равно не знала, куда ей бежать. Кроме того, она умирала с голоду, а аромат стоял восхитительный. Против мужчины у нее не было шансов. Ева решила подчиниться.

Она подцепила вилкой картофелину и управилась с ней в считаные секунды. Затем отрезала кусок отбивной и стала жадно жевать. При этом она беспокойно озиралась. Глаза все никак не привыкали к слепящему свету.

– Очень вкусно, – произнесла Ева.

И в ту же секунду вздрогнула. Фрэнк, если она позволяла себе подобные комментарии, обычно выходил из себя. В конце концов, за что бы он ни брался, все удавалось безупречно, и это не могло вызывать сомнений. Но человек, сидящий напротив, как будто улыбнулся. Во всяком случае, лыжная маска растянулась в области рта, да и глаза смотрели с теплотой. Ева не видела его лица. Возможно, это и к лучшему. Он мог бы отпустить ее – она ведь понятия не имела, кто это. Не смогла бы даже назвать цвет его глаз. Ева по-прежнему щурилась от света, а левым глазом и вовсе ничего не видела – не давал болезненный отек.

– Рад, что тебе нравится, Ева, – ответил он.

Она содрогнулась:

– Откуда вы знаете мое имя?

– У тебя хороший аппетит. Это чудесно, – произнес он, словно и не слышал ее вопроса.

Ева затолкала в рот очередной ломтик картофеля, раздумывая о намерениях мужчины. Как правило, если Фрэнк выказывал излишнее дружелюбие, от него следовало ожидать какой-то гнусности. Ева недоверчиво смотрела на незнакомца.

– Я хочу домой, – прошептала она с мольбой в голосе.

Мужчина лишь улыбался, глядя на нее.

Ева поерзала на стуле. Мужчина вскинул руку, и она инстинктивно сжалась. Но он лишь указал пальцем на бокал рядом с тарелкой.

– Прекрасный урожай. «Риоха» с нотками ванили. Ева, милая моя, попробуй.

Тон, каким он произносил ее имя, сбивал с толку. Он вкладывал в него столько тепла и участия… Скорее даже нежность. Ева взяла бокал и сделала глоток. Вино действительно оказалось превосходным. В сущности, ничего лучше она и не пробовала. Фрэнк предпочитал пиво или что-нибудь покрепче, поэтому она давно не покупала вина. В общем-то, холодильник у них и так пустовал. Ева не любила ходить в магазин с синяками на лице – меньше всего ей хотелось ловить на себе сочувственные взгляды и выслушивать разумные советы. Она вспомнила лицо доктора из больницы. Та смотрела на нее так, словно у нее не все дома. Особенно когда Ева сказала, что не хочет обращаться в полицию. У нее только один выход в этой гребаной жизни… Она посмотрела на свои забинтованные запястья. Если бы все получилось,