Естественно, у компьютера не может быть воображения, и он не в состоянии создать ситуации, понятные человеку, но компьютеру не знакомые. Программисты при этом опирались на тот факт, что любой армейский компьютер, перед тем как заступить на боевое дежурство, проходит тестирование на работу в нештатных ситуациях. В базовое программное обеспечение вносится система поведения электронной машины в экстраординарных случаях и прочее. На этих же компьютерах проводятся и все «военные игры», то есть учения для персонала и даже процесс обучения новичков. Следовательно, остатки нестандартных ситуаций обязаны если не системами реагирования и поведения, то хотя бы кусками воспоминаний засесть в памяти компьютеров радиолокационной станции, хотя системы реагирования и поведения тоже должны присутствовать, как устоявшиеся остатки памяти, и программисты использовали это. И эти остатки должны выплыть под воздействием цифровой атаки на проводники и полупроводники, вклиниваясь в работу в режиме реального времени. То есть создавался не вредоносный компьютерный вирус, которому при соответствующей системе защиты трудно проникнуть в организм замкнутой системы, не имеющей часто выхода в широкую сеть. Создавалось оружие, способное вести на любые компьютеры предполагаемого противника атаку извне и потому не определимое первичными системами обычной системы компьютерной безопасности. И это давало значительные преимущества, хотя и порождало множество собственных недостатков, главным из которых являлось необходимое визуальное наблюдение объекта атаки. Но не бывает оружия без недостатков, иначе все страны воевали бы одним и тем же оружием, их лишенным. Результат же превзошел многие ожидания, в том числе и ожидания самого профессора Сибелиуса. Компьютеры радиолокационной службы начинали «глюковать», но делали это весьма своеобразно, как это и было задумано имеющими чувство юмора программистами, причем чувство юмора, непонятное большинству простых смертных, в том числе и компьютерным операторам.

И потому даже читать об испытании было интересно.

* * *

Отчет подписывал Питер Кэмпбелл, подполковник вооруженных сил США, и он, конечно, не забыл поставить высший гриф секретности. Это профессор Сибелиус в обычной академической забывчивости мог себе позволить такими грифами порой пренебрегать, а военному человеку подобное претит на генетическом уровне. И Кэмпбелл, служака до мозга костей, никогда о грифе не забывал. Но основу данных отчета составляли показания агентуры ЦРУ, не представленной даже подполковнику, не говоря уже о руководителе проекта, и потому Кэмпбелл вынужден был только ссылаться на «данные источников капитана Липарски». А эти источники своими рассказами будоражили воображение – причем не только у читающего отчет Сибелиуса, несмотря на всю его сухость нрава и педантичность ученого, но даже у персонала радиолокационных станций Великобритании, обслуживающих полеты английских летчиков. Четвертое испытание отличалось от первого уже точно направленными параметрами. Здесь программисты постарались на славу, имея в своем распоряжении полные копии с жестких дисков английских компьютеров и зная, какая система как реагирует на влияние извне бинауральными посылами. А уже профессор Сибелиус рассчитывал, куда и какой силы звуковую волну следует направить, под каким углом должны идти инфразвуковые, а под каким – ультразвуковые волны и в каком диапазоне должен посылаться сигнал. Важное значение, как оказалось, имеет продолжительность сигнала. Компьютер воспринимал влияние совсем не так, как человеческий мозг воспринимает «цифровые наркотики». Там все было просто – чем продолжительнее сеанс, тем активнее влияние. А компьютеру требовался рваный ритм, причем повторение ударов волны одного диапазона должно отличаться от первого посыла по длительности, поскольку компьютер легко пристраивался к абсолютным повторам. Но в последнем, четвертом по счету, испытании программисты предусмотрели, казалось, все для того, чтобы избежать повторы, взяв за основу метод случайных чисел Джона фон Ноймана. И получили результат...

* * *

Два звена английских штурмовиков вылетели для бомбардировки лагеря талибов, расположенного на окраине городка. Задача ставилась простая – разбомбить сам лагерь и, главное, легкие складские ангары, где предположительно хранились боеприпасы, в том числе и ракеты класса «земля—земля», которые долетали до базы союзников. На живую силу предлагалось не обращать внимания, поскольку талибы, как обычно, нашли бы укрытие в городке среди мирных жителей, а при том множестве уже состоявшихся международных скандалов, что возникли после гибели мирных жителей, нового скандала командованию союзников не хотелось.

Штурмовики, естественно, ушли в полет, успешно выполнили задания, причем после взрыва одного из складов в лагере талибов взрывная волна уничтожила и четвертую часть городка, но в этом уже была вина самих талибов и мирных жителей, которые позволили им поставить лагерь со складом боеприпасов рядом со своими домами. Естественно, все время операции радиолокационные станции осуществляли контроль над полетом, а диспетчер поддерживал со штурмовиками постоянную связь и принимал доклады об успешном выполнении задания. Но в один прекрасный момент на экранах локаторов откуда ни возьмись появились три новых объекта, которые, как показывали те же локаторы, маневрировали и атаковали шестерку штурмовиков с верхней позиции. И связь по какой-то непонятной причине внезапно прервалась одновременно со всеми штурмовиками, чего вообще-то случиться не должно было. Диспетчеры с волнением наблюдали, как гаснут одна за другой светящиеся точки на экранах. Шесть штурмовиков, как оказалось, ничего не могли противопоставить просто невероятно маневренным истребителям-перехватчикам противника, взявшимся неизвестно откуда; идентифицировать их оказалось невозможным. Обычно подлет чужих самолетов локатор улавливал издалека. Быть не замеченным локатором можно только на бреющем полете. Но современному истребителю летать на бреющем полете пусть и не в горной, но в холмистой местности равносильно самоубийству. Да и атаковали перехватчики сверху. А локатор оказался неспособным засечь их. Если бы это были самолеты-невидимки типа «Стелс», их бы и дальше не было видно. Но перед началом боя они появились на экранах радаров. Это само по себе было фантастикой, точно такой же, как быстрое уничтожение английских самолетов, поскольку штурмовик и в одиночестве может сам за себя постоять, а тут еще двукратное преимущество в силе. Но штурмовики словно бы и не замечали, что их атакуют, и были уничтожены один за другим.

На диспетчерском пункте и на командной вышке английской авиабазы началась паника. По тревоге срочно были подняты в воздух два звена истребителей-перехватчиков, на предельной скорости устремившихся в ту сторону, где шел воздушный бой. И почти сразу после взлета с перехватчиками тоже почти прервалась связь, хотя с экранов радаров они не исчезали. Лишь временами командир и диспетчер успевали сказать несколько слов и не всегда слышали ответ. А тут откуда-то со стороны появилось еще одно звено посторонних самолетов, присоединилось к первому звену, и все шесть машин противника устремились навстречу английским истребителям. Вести бой на встречных курсах при современных скоростях практически невозможно – ни один пилот не среагирует правильно и не сумеет послать ракету; но никто из противников, как показывали экраны, не маневрировал, никто не набирал высоту, чтобы атаковать сверху. Впечатление было такое, что самолеты не видят друг друга – то есть видят их приборы. И опасное сближение, грозящее лобовым столкновением, продолжалось.