– Ты слишком много работаешь, – сказала Пола.

– Он хочет приобрести мировую известность, – объяснила сестре Джесси.

– Но он и так известен, – отвечала Пола, поворачиваясь за подтверждением к Шиле. – Правда, мама? Разве папу не знают во всем мире?

– Да, – сказала Шила, – почти во всем.

– Кроме как в Стокгольме, – вставила Джесси, препятствуя этому потоку лести.

– Это где? – спросила Пола, попадаясь на эту удочку.

– Это Нобелевская премия, идиотка. Твой отец хочет получить бесплатную командировку в Швецию и столик получше в факультетском клубе. Поняла теперь, куриные мозги?

– Джесси, – запротестовала Шила, – не оскорбляй сестру.

– Мама, само ее существование оскорбляет всякого разумного человека на земле.

– Хочешь этот кусок масла себе в морду? – спросила Пола.

– Прекратите, вы обе, – вмешался Боб. – Нобелевский комитет принимает во внимание семейные манеры.

– Ох уж эти мне американские мужчины, – ни с того ни с сего вздохнула Джессика.

– Я не поняла тебя, Джесси, – произнесла Шила.

– Американскими мужчинами движет честолюбие, поэтому они так провинциальны.

– А тебе это не нравится? – спросил Боб.

– Я просто рассуждаю как социолог, папа.

Пола выступила в защиту Боба, чтобы оградить его от словесных атак старшей дочери.

– Папа, ей нравится нападать на тебя. А когда тебя нет рядом, она тобой хвастается. И все для того, чтобы производить впечатление на мальчиков.

– Неправда! – возразила Джессика, побагровев от смущения и негодования.

На мгновение соперничество девочек позволило Бобу и Шиле забыть супружеские проблемы. Они улыбнулись друг другу. Но тут же вспомнили, что это было не совсем обычное утро. Улыбки исчезли, и они надеялись, что дети ничего не заметили.

– Ты все время называешь папино имя этим парням из футбольной команды, – продолжала Пола, укоризненно тыкая пальцем в сторону сестры.

– Пола, ты и в самом деле глупа, как толстая пробка, – сказала немало смущенная Джессика.

– Врешь, я не толстая, я такая же худая, как ты.

– Дети, прекратите немедленно! – вскрикнула Шила, теряя терпение.

– В этом доме только один ребенок, – возразила Джессика, не замечая материнского раздражения.

– Дамы, – вмешался Боб, – я отвожу вас обеих на стоянку школьного автобуса. Немедленно. – Он бросил встревоженный взгляд на Шилу.

– Ладно, – отозвалась Пола, начиная поспешно собирать книги.

– Прошу заметить, – заявила Джесси Беквит, – я против этих принудительных поездок.

– Но Джесси, – сказал Боб, – это же в твою собственную школу.

Джессика посмотрела на него. Было ясно, что отец ее ненавидит. Не уважает ее убеждения. Недавно она даже начала подозревать, что он ей не отец. Когда-нибудь, надо надеяться, Шила признается ей, что она и Жан-Поль Сартр…

– Джесси, поторопись!

Сейчас мать была, конечно, на его стороне.

Пока девочки собирались, Боб топтался у двери.

– Ты будешь дома, когда я вернусь? – спросил он с тревогой Шилу.

– Не знаю, – ответила женщина.

Она все еще была дома.

– Ты уходишь?

– Нет.

– Я имею в виду, на работу.

– Нет. Я позвонила в издательство и сказала, что буду работать дома.

Когда Боб, отвезя девочек, вернулся, Шила все еще сидела за столом в кухне, уставившись на свое отражение в кофейной чашке.

Это я сделал с ней, подумал мужчина и преисполнился отвращения к себе. Он сел напротив. Жена не начинала разговор, и он после долгого молчания сказал:

– Шила, чем я могу возместить тебе это?

Женщина медленно подняла голову и посмотрела на него.

– Не думаю, что сможешь, – сказала она.

– Ты хочешь сказать, что мы из-за этого разойдемся?

– Я не знаю, – сказала Шила. – Я ничего не знаю. Я только…

– Что?

– Я только жалею, что не могу отомстить тебе за это, причинив такую же боль. Я хотела бы, по крайней мере, выразить свой гнев… – Женщина умолкла. У нее чуть было не выскользнуло, что несмотря ни на что, она все еще любит его. Но уж это хотя бы она оставит при себе.

– Я знаю, что ты должна чувствовать.

– В самом деле, Боб?

– Ну, во всяком случае, имею некоторое представление. Господи, хотел бы я ничего тебе не говорить.

И я тоже бы этого хотела, подумала Шила.

– Зачем ты рассказал мне, Боб? – Ее слова прозвучали как обвинение.

– Я не знаю.

– Знаешь, Боб, знаешь! – яростно вырвалось у нее. Потому что она знала теперь, что ему нужно. Будь он проклят. – Это из-за ребенка, – сказала женщина.

Эти слова нанесли ему удар такой силы, что мужчина испугался.

– Я… я не уверен, – сказал он.

Но Шила была абсолютно уверена.

– Послушай, Боб, я вижу тебя насквозь. Ты не желал этого, ты этого не планировал, но раз уж так получилось, ты считаешь себя ответственным.

Он боялся спросить себя, права ли жена.

– Я не знаю, – ответил Боб.

– Боб, бога ради, будь честен с самим собой. Это нечто такое, с чем нам придется считаться.

Хватаясь за соломинку, мужчина истолковал это «нам» как признак, что она еще не совсем утратила надежду для них обоих.

– Так как же? – Шила ожидала ответа.

Наконец, он собрался с силами, чтобы оценить свои чувства, и признал:

– Да. Я чувствую свою ответственность. Я не могу это объяснить, но я чувствую, что должен что-то сделать.

– Ты ничем ему не обязан на самом деле. Ты ведь это понимаешь?

Да, объективно мужчина это понимал.

– Он совсем один, – сказал Боб, испытывая облегчение, что может признаться в своих мыслях. – Может быть, я бы мог помочь наладить его жизнь, найти какую-то альтернативу, ты понимаешь – вместо того, чтобы отдать мальчика в чужие руки.

Ты не отец ему только потому, что переспал с его матерью, внутренне прокричала Шила, но ничего не сказала вслух.

– Как ты полагаешь ему помочь? – спросила женщина.

– Я не знаю. Быть может, если бы я слетал туда…

– Чтобы сделать что? Ты знаешь кого-то, кто бы взял его? Есть у тебя какой-то план?

– Нет, Шила. У меня его нет.

– Тогда в чем смысл поездки туда?