– У тебя кто-то был? – тихо спросила Рори. – До папы?

– За твоего отца я вышла в восемнадцать лет. У меня просто не было времени, чтобы встретить кого-то еще.

– Ну, хорошо. Не «до». Может быть, потом? Так сказать, во время?..

Камилла ошеломленно уставилась на нее:

– Ну, разумеется, нет!

– Тогда – что? Что у тебя было такое, чего я не знаю?

Камилла отмахнулась, явно желая сменить тему.

– Ничего. Сейчас это неважно. Но, чтобы ты знала, – матерям присуще все человеческое. У каждой из нас – своя жизнь, со своими разочарованиями. Мы тоже страдаем, как и все. У нас тоже, как и у других, сердце порой истекает кровью. Однако на нас лежит ответственность, и у нас есть обязанности, которые необходимо выполнять. И есть еще лицо семьи, которое необходимо поддерживать. И потому мы, несмотря ни на что, продолжаем двигаться вперед.

– Вот только я не вижу для себя никакого «вперед». Вообще впереди ничего не вижу. Как будто мое будущее просто… исчезло.

– Тебе необходимо выбираться из этого состояния, Аврора. Почаще бывать с людьми. Как насчет коктейльной вечеринки в «Marcos» на будущей неделе? Кассандра Мейтланд устраивает очередной закрытый пати в честь некоего найденного ею дарования. На сей раз – виолончелиста. Почему бы тебе не составить мне компанию? С утра можем сходить вместе к Розелле, сделать прически и маникюр, немного укоротить тебе челку, потом подобрать тебе что-нибудь миленькое из одежды. Ничто так не поднимает настроение перед вечеринкой, как приятная покупка. К тому же тебе на пользу будет встретиться с кем-то из прежней компании, вернуться в нормальную жизнь.

Рори метнула на нее ледяной взгляд:

– Нормальную?

– Вот только, пожалуйста, не надо так на меня смотреть! Нельзя же все время прятаться от людей. Я очень волнуюсь за тебя. Может, пора уже… с кем-то об этом поговорить?

Рори внутренне напряглась:

– По-твоему, я, что, сошла с ума и нуждаюсь в психотерапевте?

– По-моему, самой тебе трудно справиться с тем, что произошло, и, думаю, тебе будет полезно поговорить с кем-то об этом. – Она чуть помолчала и тихонько добавила: – С тем, кому ты доверяешь.

Рори немного помолчала, сознавая сквозившую в маминых словах уязвленность.

– Прости меня, – произнесла она наконец, – и за прежнюю резкость, и за то, что я случайно брякнула. Просто я переживаю из-за… Хакса. – Его имя словно комком застыло в ее горле. – В пятницу я снова два часа просидела на телефоне, в основном в режиме ожидания. И все как всегда – одна уклончивость. «Мы делаем все, что в наших силах». Но ведь это же неправда! Как это может быть правдой, если они даже не выяснили, где он находится?

В ответ Камилла возмущенно фыркнула:

– Как вообще такое может быть? Есть же ведь специалисты, занимающиеся подобными делами! Послы, дипломаты. Президент, наконец, ради всего святого!

В груди у Рори застыла уже знакомая тяжесть. Та, что всегда там застывала холодным камнем, стоило ей позволить себе думать о немыслимом.

– Мне порой начинает казаться, что он вообще никогда не вернется…

– Тише, тише, – накрыла ладонью ее руку Камилла. – Не надо так говорить. Давай-ка, подбородок выше, и будь храбрее!

Рори проглотила готовые уже хлынуть слезы. Ей сразу припомнился первый год в старших классах, когда она однажды поклялась не показываться больше в школе после того, как не смогла попасть в команду по плаванию. Камилла тогда укутала ее полотенцем, крепко обняла и сказала в ухо те же самые слова: «Давай-ка, выше подбородок, и будь храбрее». Но сейчас Рори вовсе не чувствовала себя храброй. Она словно вся оцепенела, ощущая себя вконец обессиленной и потерянной.

– Я где-то читала, что, чем дольше человек числится пропавшим без вести, тем меньше шансов найти его в живых. – Она вытянула руку из-под маминой ладони, чтобы утереть глаза. – Я уже начинаю терять надежду.

– Прекрати-ка давай, слышишь? Я серьезно. Не надо зацикливаться на таких мыслях. И вообще, когда осенью начнется учеба и ты вернешься к привычным будням, то сразу почувствуешь себя бодрее. Начнутся лекции и разные занятия в кругу друзей. Все это поможет тебе плотно заполнить время.

Рори вспомнила о каталоге курсов у себя на тумбочке и согласно кивнула. Ведь именно этого от нее и ожидали. Нерушимой твердости духа и возвращения в колледж для получения степени магистра искусств. Потом ее ждала стажировка (если ее мать все же добьется своего) и, быть может, когда-то – должность куратора выставок. Все это слишком разнилось с тем будущим, которое они с Хаксом для себя планировали, когда он вернется после миссии «Врачи без границ».

– Знаешь, – явно колеблясь, произнесла Камилла, – я тут подумала: может, для тебя лучше будет переехать обратно домой, пока все… не устаканится? Я теперь одна, твоя комната почти не изменилась с тех пор, как ты уехала. Я бы пока ухаживала за тобой, готовила бы для тебя. И тебе ни о чем бы не пришлось заботиться, кроме учебы.

«Учеба… Колледж… Ой! Встреча с Лизетт!»

– О нет! Сколько сейчас времени? – Рори посмотрела на наручные часы. – Мне надо идти!

– Что – прямо сейчас?

– Младшая сестра Жанель Тернер записалась на летние курсы, и я обещала с ней встретиться и отдать пару своих старых учебников.

– Сегодня? Зная, что у нас с тобой воскресный завтрак?

– Я понимаю. Извини. Но ей к трем надо уже быть в Брейнтри – у ее родителей юбилей свадьбы. А занятия начнутся уже завтра. Так что это было единственное время, на которое мы могли с ней условиться.

– Но ты же почти ничего даже не съела. Давай я хотя бы соберу тебе чего-нибудь с собой.

– Нет, спасибо. – Рори резко поднялась из-за стола. – Все в порядке. Мне только жаль, что тебе придется прибираться одной.

– Чем еще мне тут заниматься. Через неделю я смогу тебя увидеть?

Что-то в лице Камиллы – то ли еле заметная складка между тонко подведенными бровями, то ли чуть опустившиеся уголки губ – все же задело совесть Рори.

– Я правда очень сожалею о сказанном. Насчет брака и мужа. Мне не следовало это говорить.

Камилла пожала плечами:

– Конечно, не следовало. Но ты, по сути, была права. А теперь езжай. Встреться со своей подружкой.

Глава 3

Рори

Выйдя из «Сладких поцелуев» и тут же влившись в толпу пешеходов, суетливо сновавших по тротуару Ньюбери-стрит, Рори взглянула на часы. Встреча с Лизетт растянулась на большее время, нежели ожидалось, и теперь она торопилась к своей машине, чтобы не получить штрафа. На углу Рори остановилась у перекрестка, ожидая, когда переключится светофор. Мысли все время возвращались к утреннему разговору с матерью. Она высказала Камилле такие вещи, которые сама же себе обещала никогда не говорить – какой бы истиной все это ни было! – и задела ее за больное.

Однако не только внезапное возмущение матери возбудило в Рори любопытство. Когда она говорила о Хаксе и о том, каково это – кого-то потерять, в какой-то момент Камилла закрыла глаза и вся как-то замерла, словно отгоняя непрошеные воспоминания. Редчайший момент уязвимости у женщины, которая никогда и никому не казалась уязвимой.

«У нас тоже, как и у других, порой сердце истекает кровью».

Вот только в случае Камиллы Грант это было не совсем так. По крайней мере, Рори подобного за ней не наблюдала. Когда она была ребенком, мать казалась ей высеченной из мрамора – чистого, без малейших изъянов и холодного на ощупь. Точно «Греческая рабыня» Хирама Пауэрса – только с бронзовым остовом роденовской Евы. Невозмутимая и ни к чему не восприимчивая – так, во всяком случае, казалось Рори. И все же это мгновение беззащитности сегодня утром, это выражение на ее лице… «Ты даже не представляешь, что я потеряла, Аврора». Что она имела в виду? Уж очевидно, не любовника. Хотя Рори вряд ли стала бы укорять свою мать в поисках утех на стороне. Рори даже не могла припомнить, чтобы ее родители проводили ночи в одной спальне, не говоря уж об одной постели. Как же ей, должно быть, было одиноко в браке!

Светофор наконец переключился, и стоявшая перед бровкой тротуара толпа засеменила по переходу. Рори тоже собралась было ступить на зебру, когда ее внимание вдруг привлек старенький дом из рядовой застройки на противоположном углу перекрестка, и девушка резко застыла на месте.

В этом угловом элементе сплошной вереницы домов, примыкающих друг к другу боками, ничего особенного вроде бы и не было. Трехэтажное обшарпанное строение из красного кирпича с выходящей на дорогу закругленной башенкой, которую