До недавних пор Регина полагала, что употребление «элитного» наркотика несет в себе одни сплошные удовольствия, а неприятные моменты оставляла тем, кто плотно сел на иглу. Теперь выяснилось, что она сильно заблуждалась, но в данный момент это не имело никакого значения. Значение имела лишь очередная доза ЛСД.

– Где? – повторила она, ощущая во рту необычайную сухость. – Где твой запасец?

Некоторое время из трубки раздавались лишь слабые потрескивания, но, наконец, голос Валентина неохотно произнес:

– Помнишь плеер, который я тебе подарил перед отъездом?

– Помню, помню. – Регина чуть не подпрыгивала от нетерпения. – Ты еще сказал, чтобы я его пока не распечатывала. Сюрприз как бы.

– Теперь можешь распечатать, – вздохнул Валентин. – А потом возвращайся с подарком к телефону. Только бегом. Я на сотовом, между прочим. Денежки капают.

– Ага! Я мигом!

Уже догадываясь, что сюрприз ее ожидает и впрямь необыкновенный, Регина смоталась в свою комнату и порывисто вскрыла прозрачную коробку, в которой хранился изящный аппаратик для прослушивания лазерных дисков. Упакован он был в целлофановый пупырчатый мешочек, который девушка на ходу надорвала зубами.

– Что-то я не врубаюсь, Валентино, – пожаловалась она. – Плеер как плеер, ничего особенного… Тьфу! – она выплюнула себе под ноги клочок целлофана.

– Какой я тебе Валентино?! Заведи себе хомячка и ему давай свои клички дурацкие! – рявкнуло в трубке.

– Все, все! – торопливо сказала Регина. – Это случайно вырвалось. Так что с плеером?

– А с ним все предельно просто, – буркнул Валентин. – НЗ хранится в отделении для батареек… Нашла?

– Энзэ? – удивилась Регина, поддев ногтем пластмассовую крышечку. – Это что за фигня такая? Никогда не пробовала.

– НЗ – это неприкосновенный запас. У нас его «незабудкой» называют.

– У кого это, у вас? – Голос девушки подрагивал от любопытства, но вызвано оно было лишь неожиданной находкой и ничем другим. На ее ладонь легли десять прозрачных янтарных горошинок, вытряхнутых из миниатюрной цилиндрической коробочки. Она разглядывала их во все глаза, и рот ее постепенно наполнялся тягучей слюной.

– Неважно, – отрезал Валентин. – Лучше скажи, ты находкой довольна?

– Ну! – подтвердила Регина. – Отпад! Только чего это такое?

– Да кислота твоя, не сомневайся.

– А почему в капсулах?

– Это особый товар, эксклюзивный, – пояснил Валентин с чувством превосходства. – Его на всяких светских тусовках применяют. Актеры знаменитые, поп-звезды… Взять, к примеру, хотя бы ведущих твоего Эм-ти-ви любимого. Они без дозы вообще в эфире не появляются.

– Да? – усомнилась Регина. Ей трудно было поверить, что под кайфом от ЛСД можно вести передачу и связно отвечать на звонки телезрителей. Конечно, порой монологи ведущих «Дневного каприза» смахивали на горячечный бред, но не до такой же степени.

– Сказано тебе: товар специальный, – сказал Валентин с раздражением в голосе. – Высококачественный, но слабо концентрированный, чтобы крышу на людях не срывало.

– А! – откликнулась Регина без всякого энтузиазма. – Слабоконцертин… Короче, дешевка голимая, а не «кислота».

– Сама ты… – возмутился было Валентин, но вдруг закашлялся, после чего заговорил совсем другим тоном, мягким, ласковым: – Эта разновидность ЛСД – самая дорогая, если хочешь знать, лапушка. Достаточно одной капсулы, чтобы весь день ощущать себя бодрой и веселой.

– Классно, – кисло одобрила Регина. – А если сразу две капсулы заглотить? – Она несколько оживилась.

– Ну, тогда эффект, конечно, посильнее будет. Но тоже никаких глюков. Проверено.

– А три?

– А вот три – это уже лишнее, – строго сказал Валентин. – Хватит тебе в облаках витать, лапушка. Не на пользу тебе идут эти путешествия. Воздержись.

– Конечно, – заверила его Регина. – Мне бы только ломку снять, и все. На этом баста.

– Не больше одной капсулы, договорились?

– Договорились. – Регина оставила на ладони три золотистые горошинки, а остальные спрятала на прежнее место.

– В крайнем случае, две, – не отставал Валентин.

– Две, – послушно повторила Регина. Забросив в рот все три горошины, она раздавила их языком и сладко улыбнулась, хотя не ощутила даже намека на какой-либо вкус.

– Смотри, чтобы мама ничего не заподозрила. Как она там, кстати? Сильно переживает?

– Ага, сильно, – подтвердила Регина, прислушиваясь больше не к собеседнику, а к комариному писку, возникшему у нее в ушах. – Мы с ней вместе горюем, на пару. Плачем и так далее. Короче, убиваемся по полной программе.

– Это хорошо.

– Что же тут хорошего?

– В смысле, правильно, что вы вместе держитесь в такой трудный момент для вашей семьи. Маму нужно сейчас поддерживать и не расстраивать ни в коем случае, – наставительно говорил Валентин. – Женщина пожилая, на коммунистических идеалах воспитанная, а сердце у нее доброе, но слабое. Представляешь, что с ней будет, если она узнает, что дочка ее наркотиками балуется?

– Кошмар! – Собственный голос показался Регине потрясающе звучным и глубоким. Она даже не удержалась от того, чтобы повторить: – Кошмар. Но мама вернется домой только вечером, а я тут пока расслаблюсь немножко. Чтобы не думать о папе.

«И завтра займусь тем же самым, – закончила она мысленно, – и послезавтра. А что делать потом? Не по улицам же бродить в поисках дозы…»

Валентин словно прочитал ее мысли.

– Ладно, не буду тебе мешать, – сказал он. – Отдыхай. Я на днях появлюсь. Скорее всего, в воскресенье.

– Я буду тебя ждать, – пообещала Регина с неожиданной даже для себя искренностью. – Очень-очень.

– Приятно слышать. – Валентин ни с того ни с сего хохотнул. – Жди меня, и я вернусь. Только очень жди.

– Угу. – Овальное зеркало, висевшее на стене прихожей перед лицом Регины, показало ей вместо собственного отражения калейдоскопическую картинку: почему-то желтые джунгли, вереница огромных сиреневых слонов и зеленое небо с разводами лимонных облаков. Шагавший в хвосте каравана фиолетовый мальчик в оранжевом тюрбане с павлиньим пером обернулся и помахал ей рукой:

– Пока! Счастливо оставаться!

– Ты уходишь? – опечалилась Регина. Мальчик был такой симпатичный и совершенно голый. Его хотелось потрогать здесь, там и везде.

– Да, мне пора. Целую тебя, лапушка, – произнес мальчик низким баритоном и извлек прямо из искрящегося пространства маленькую дудочку.

«Ту-ту-ту, – заиграл он на ней монотонную, но чарующую мелодию. – Ту-ту-ту».

– Мальчик, – прошептала Регина. – У тебя солнце в глазах. Ты такой славный. Я хочу к тебе…