— Какие семь лет? — растерянно смотрит на него Лука.

— Институт же надо девочке закончить?

Мэл метает в отца испепеляющий взгляд, но ему хоть бы хны.

— Ты же сам говорил, — она выступает вперёд Луки. — Восемнадцать лет стукнет и вперёд.

— Благословляем, — Марго пихает Фрола локтём в бок. — Одно другому не мешает!

— Благословляем, — чинно кивает отец.

— А ты говорила задолбают расспросами, — шепчет мне на ухо Руслан. — Смотри какая движуха пошла.

В этот вечер мы засиживаемся до глубокой ночи. Я не замечаю, как усыпаю у мужа на руках.

— Гости уже разошлись? — сонно смотрю на него, открыв глаза в спальне.

— Да, маленькая, не переживай, — он просовывает мне руку род голову и закидывает мою ногу себе на бедро. — Всё прибрал, всех проводил.

— Я всё проспала?

— У тебя лапки, тебе можно.

— Волчок! Прости.

— Маруся, меньше слов, — прижимается муж ко мне бёдрами.

Я опускаю руку и помогаю соединиться нашим телам. До сих пор таю, как мороженое, в объятьях мужа. Мне всегда его будет мало.

Руслан переворачивается на спину, утягивая мне следом за собой. Я опираюсь руками о постель и любуюсь его красивым, мужественным лицом.

— Я люблю тебя, люблю, люблю, — шепчу, как заклинанье.

— Котёнок, мой любимый, — руки Руслана ласкают мой грудь, живот. — ласковый, пушистый котёнок…

Руслан

Сижу в спальне на кровати, потеряв счёт времени. Темноту за окном разбавляют луны фонарей, высящихся по границе наших с Гориным необъятных территорий. Первый день весны на исходе. Самый волнительный день в моей жизни. Мне казалось, что я уже всё пережил, но нет! На комоде оглушающе тикают часы, и я поглядываю на измученное Марусино личико. В свете ночника оно кажется фарфоровым. Не разбудил бы её этот будильник. Моя девочка устала и спит сном ангела. Тёмные кудри, ещё немного влажные, разметались по подушке. Роды длились сутки, котёнок так надрывно кричал, разрывая моё сердце в клочья. Мои руки до сих пор дрожат, голова кругом — я держу на руках сына! Моя бедная девочка родила мне богатыря. Четыре сто не шутка. Вглядываюсь в круглое, чуть красноватое личико. Хорошенький такой мальчишка. Ладный, крепкий! Глаза у него мои, а волосы Марусины. Акушерка сказала покормить малыша после полуночи, но я боюсь потревожить сон и жены, и сына. Так сладко они спят.

Фрол мчит из аэропорта, всё равно растормошит. Не успел дед к родам. Чемпионат дело такое. Горюшко теперь и так счастливейший из людей.

— Руслан, — голос Маруси заставляет меня подпрыгнуть. Нервы на пределе.

— Да, коть! — губы расплываются в улыбке, когда смотрю на мою девочку. Моё солнышко для меня больше, чем жизнь. Она и есть жизнь. Девять месяцев пролетели в любви и ласке.

— Как он? Так и спит? — протягивает Маруся руки к сыну. Но сесть самой у неё ещё не хватает сил, и она, нахмурив брови, поворачивается набок.

— Давай его развернём и покормим, — кладу я возле Маруси малыша.

— Я не умею, — переходит она на шёпот.

— Можешь не шептать, он пока тебя не слышит, — распаковываю я нашего богатыря из голубой фланельки. Прошёл за два месяца мастер-класс у Маргоши.

— Какой крепыш! — у Маруси слёзы наворачиваются на глаза. — До сих пор не понимаю, как он из меня выбрался. Волчок, так больно было.

Малыш не хочет просыпаться и лежит, раскинув руки со сжатыми кулачками. Пухлые губки чуть причмокивают во сне. Почуял мамку. Маруся возвращается на спину и утирает слёзы тыльной стороной ладони.

— Не плачь, котёнок! Ты у меня умница. Давай помогу, — забираюсь на постель с ногами и расстёгиваю маленькие красные пуговицы на Марусиной ночнушке с затейливым принтом: короны, пироженки и смешные кукольные мордашки. Такая Маруся ещё девчонка. Оголяю одну из её сисечек и разминаю плавными движениями. Выдавливаю капли молозива из нежного соска. Этому учился, конечно, не у Марго. Пересмотрел кучу видео по всяким движухам с новорожденными, понимая, что жена может растеряться. Помогаю Марусе поудобнее расположиться в подушках и кладу сына на её мягкий живот.

— Я напугала тебя, наверное, своими воплями, — Она подносит младенца к груди, и парень не теряется. Наш человек.

— Мне казалось, у нас одна боль на двоих. — Усаживаюсь рядом с моими любимыми и обнимаю Марусю за плечи.

Она поднимает на меня заплаканные глаза, и я готов разреветься. В её глазах мольба. Котёнок правда растерян.

— Нельзя пускать мужчин на роды. Но без тебя я бы не справилась.

— Я всегда рядом, Маруся. Помнишь? В горе и в радости…

— Помню, но зрелище, наверное, отвратительное.

— Ты была сегодня также прекрасна, как в нашу первую брачную ночь, — я ласкаю Марусину грудь сквозь тонкую ткань рубашки.

— Скажи, что любишь меня.

— Люблю, Маруся!

Малыш отрывается от груди и смотрит на нас.

— Смотри, у него твои глаза, — восторженно шепчет Маруся и вздыхает. — Будет такой же красавец, как папка!

— На Фрола тоже похож, мне кажется, — укрываю сына пелёнкой.

— Ох, держитесь девки тогда, — Маруся негромко смеётся и её мелодичный смех, как бальзам для души. — Гремучая смесь.

Маруся целует сына и тянется губами ко мне. Съел бы мою вкусную девочку.

По дому разносится трель звонка.

— Это ещё кто? Неужели Фрол?

— Он самый! Прямо с самолёта к нам.

— До утра что ли не подождать? — краснеет Маруся.

— Смеёшься?

Настойчивый звонок заставляет меня оторваться от тёплой компании. Фрол мог бы и правда с утра пожаловать.

* * *

Маруся

Руслан сбегает по ступеням. Хлопает дверь, и снизу слышатся поздравляшки, годные только для мужских ушей. За окном становится светлее — в отчем доме загорается в комнатах свет. Бедная мама! Она, наверное, отходит ещё от моих криков. Оставляла меня сегодня лишь для того, чтобы выйти покормить малыша.

— Где внук? Пойдём скорее, — нетерпеливо бормочет отец.

— Куртку сними, руки помой! — осекает его Руслан. — И подожди, я Марусе чай сделаю.

Улыбаюсь. Мой муж наконец-то охраняет меня, а не Фрола.

— Не томи! Давай быстрее. — Отец в своём репертуаре. Если он что-то хочет, то должен получить здесь и сейчас. Струя воды звучно ударяет в раковину. — Говорил я, портупея работает.

— Держи свою портупею, — Смеётся Руслан и скрипит крышкой дивана на кухне. — Со свадьбы, как сунул в ящик, так и не вынимал.