* * *

– Как думаешь, их доблесть обусловлена отчаянием или же внутри отбросов действительно вспыхнул слабенький огонек гордости? – Стоящий у окна Дюк улыбнулся. – Могло ли получиться так, что они почувствовали себя людьми?

– И гордость повела их под наши пули? – уточнил Север.

– Именно.

– Для тебя это важно?

Внизу стреляли из пушек – дождь почти прекратился, и в наступающих сумерках отчётливо виднелись огненные вспышки. Внизу пускали ракеты – молниеносные огненные росчерки и вулканы разрывов. Внизу к солдатам присоединились граждане ДылдаСити, и у защитников впервые образовался численный перевес: бунтовщики погибали и от дождя, и от болезни.

– Они сумели меня удивить, – признал Борис. – Раскачивая это болото, Боксёр делал ставку на алчность, на желание заполучить богатства, которые скудоумные обитатели трущоб приписывают жителям Сити, на желание пить чистую воду и досыта есть… Но эпидемия отняла эту мотивацию, ведь мёртвым чистая вода ни к чему, и я предполагал, что трущобное быдло с покорностью примет свою судьбу. А они пошли в бой. И не просто пошли, а остервенело полезли.

– Ты загнал их в угол, – пожал плечами начальник штаба. – В таких обстоятельствах даже хомячки начинают кусаться.

– Хомячкам свойственно, – не согласился герцог. – А в трущобах до сих пор жили трусливые подонки, способные лишь на удар в спину.

– Значит, они вспомнили, что люди. – Север усмехнулся. – Но им это не помогло.

Потому что атака захлебнулась.

Великолепная, невозможная и невозможно удачная атака, позволившая банде Перелётных снести восточные ворота и ворваться в Сити, захлебнулась на второй линии обороны, на танках, которые Бухнер вывел на улицы, на дотах, из которых вели кинжальный огонь крупнокалиберные пулемёты. На шквале огня, что устроили солдаты и ополченцы. Захваченный бунтовщиками плацдарм был засыпан гранатами и ракетами, залит огнемётами, миллионы раз прошит пулями и осколками. Сюда были брошены последние резервы – теперь в распоряжении Дюка оставалась лишь рота личной охраны, – но задача была выполнена.

Атака захлебнулась.

А остальной периметр стоял крепко.

Дождь смешался с кровью и отравой Лауры Най. Убитые и умершие, раненые и умирающие лежали рядом, и кто знает, чем закончится это жуткое смешение смертей? Сколько беды оно принесет?..

«Что станет с моей столицей?»

Осознание учинённой мерзости жгло Бориса изнутри, но, глядя на то, с каким трудом его люди отбивают штурм, он находил всё больше и больше слов в своё оправдание. Он испытывал сложное, невероятное чувство раскаяния за ужасающе правильный поступок. Он ощущал себя святым подонком.

– В противном случае Сити был бы разрушен…

– Что?

– Как проходит вакцинация? – громко спросил Дюк, поворачиваясь к начальнику штаба.

– Планово… – Север приложил к уху рацию, помолчал, слушая очередной доклад, кивнул и с улыбкой посмотрел на герцога: – У нас прорыв в центральную башню.

– Очень достойно, – с уважением отозвался Борис. – Боксёр?

– Скорее всего. Он уже захватил один контейнер и сейчас, похоже, собирается в лабораторию.

– Я давно говорил, что кто-то из наших сливает Боксёру информацию.

Начальник штаба поморщился, кивнул, показывая, что помнит о необходимости усилить контрразведку, вновь поднёс к уху рацию, выслушал несколько фраз и продолжил:

– Они пощадили пленного офицера, который отвечал за контейнер, и он доложил, что спутник Боксёра весьма интересуется Лаурой.

Сообщение заставило Бухнера умолкнуть. Он прошёл за спиной оператора дронов, мимо стола, на котором была расстелена карта города, задержался у второй, огромной и очень подробной, той, что висела на стене, цыкнул зубом – всё это время герцог потирал указательным пальцем кончик носа, что было у него признаком глубокой задумчивости, – и затем протянул:

– Старые грехи похожи на привязанный к шее камень: как ты ни старайся, рано или поздно они утянут тебя на дно.

– Согласен, – сдержанно ответил Север.

– Я гарантировал ей безопасность от себя и от обитателей трущоб… – На мгновение, на одно-единственное мгновение в глазах Бориса вспыхнул огонь, и начштаба понял, что герцог сам не прочь прикончить красивую тварь. Но не смог нарушить слово… – Сделаем так: группу противника пропустить, позволить им воспользоваться лифтом, атаковать на любом уровне, кроме восемьдесят четвертого. Охрану с вертолётной площадки убрать.

Он гарантировал суке безопасность от себя и обитателей трущоб, но в их договоре ни слова не было сказано о камнях, что оказались на красивой шее Лауры в далёком прошлом…

– Чисто!

– Можно!

Лаура улыбнулась, кивнула, давая понять, что согласна с услышанным, и они двинулись дальше. Пока – по широким коридорам и таким же широким лестницам центральной башни ДылдаСити, и одновременно – прочь из него, из города. Каждый шаг приближал их к конвертоплану, но, учитывая, что бунтовщики уже несколько раз появлялись во внутреннем городе, опасность могла таиться за каждым углом, и телохранители Лауры принимали максимальные меры предосторожности.

– Чисто!

– Можно!

Конвой состоял из двенадцати человек. Двое в авангарде ощупывали дорогу взглядами и сонаправленными со взглядами стволами. Двое замыкали небольшую колонну, удерживая на прицеле пройденные двери и коридоры. Четверо самых крупных солдат живым щитом окружали Лауру, а трое несли контейнеры с гонораром. Золото и радиотаблы, которыми Дюк расплатился за смерть ненавистных отбросов. В каждом контейнере лежало столько, что хватило бы всем охранникам Лауры до конца жизни, однако женщина безбоязненно вверяла им и себя, и деньги – все телохранители Най были инфицированы. Ничего личного – просто мера предосторожности.

Осознав масштаб разразившейся катастрофы, начальник службы безопасности научного центра пожелал взять на себя всю полноту власти, заявил об этом Лауре и наверняка взял бы, но умная красавица за пару дней до нахального предложения распылила в помещениях собственноручно разработанный вирус, и с тех пор жизнь помощников Най подчинялась одному нехитрому правилу: беречь Лауру как зеницу ока, поскольку только она знала формулу антидота. А вкалывать его требовалось раз в месяц…

– Чисто!

– Можно!

Перед выходом на вертолётную площадку на мгновение остановились, привыкая к дождю, хоть и слабому – смена обстановки, смена освещения, – огляделись, зафиксировав отсутствие охраны, но не придав этому значения – все знали, что из-за прорыва у восточных ворот Борису пришлось сбивать в ударные отряды всех, кто был под рукой. Двинулись дальше, но уже на третьем шаге Лаура почувствовала неладное. Почувствовала раньше телохранителей.

– Стоп!